Каждое
утро я выслушивала лекцию о своей несостоятельности, тугодумии, лености и
никчемности. Каждый день, по любому поводу, стоило мне показаться на глазах
этой дамы, поедающей меня живьем. Вернее, не меня, а несчастную Мари, в чьем
теле я оказалась.
Но,
как я понимала, это было только часть тех испытаний, что выпали на долю
девушки. Чтобы броситься под копыта лошадок, требовался весомый повод. И пока я
его не знала. На меня смотрели с загадочным злорадством. Причина тому – моя
фальшивая амнезия. Мачеха берегла «кирпич», которым планировала «огреть» меня,
сообщив то самое, что сподвигло Мари на самоубийство.
Да,
я была послушна, потому, что в чужой монастырь, как говорится… И не зная брода…
Поэтому, молча выполняла приказы, выслушивала оскорбления, и наблюдала. До
поры.
И
однажды эта пора пришла. Утром я вышла в сад, окружающий дом Кастри, дошла до
фонтана с маленьким бассейном, где плескались струи воды, и вдруг услышала
голоса. Они раздавались из-за кустов. Сирень в этом месте разрослась плотным
рядом, а за ним стояла беседка. Обычно там чаевничала мачеха, но сегодня
хозяйничали служанки, перебирая ягоды на варенье.
Они
о чем-то увлеченно разговаривали, охая, переходя на шепот, запальчиво перебивая
друг друга. Я, зная свою задачу выяснить все о Мари Кастри, бесшумно
приблизилась к кустам, и застыла, прислушиваясь.
- Да
не говори ты ерунды! Господин Абилар владеет двумя фабриками, а еще у него есть…
рабы, - служанка понизила голос. – А за рабов налог нужно платить в
казначейство. Так он их держит в деревне, в подвале, где они перебирают
азманскую соль. Сами знаете, какой это яд. Больше месяца никто из них не живет,
гибнут.
-
Бедняжки, - жалобно прошептала Стефка, которую я узнала по голосу. Шпионка.
Следит за мной ежесекундно и бежит докладывать Фионе. А тут значит, жалко ей
стало рабов…
Так
здесь и рабы есть?!
- А
что бедняжки-то? Нечего было войной на нас идтить, таперича и рабствуют, -
буркнула кухарка.
Для
меня новость оказалась сюрпризом. Крайне неприятным сюрпризом. Моё сознание не
принимало этот страшный рудимент общественной жизни ни в каком виде. Виноваты,
не виноваты…
-
Ох, жалко девчонку, погибнет она. Слышали, господин Абилар двух жен похоронил?
К лешему не ходи, и ее сгубит, - вдруг заохала кухарка. Я застыла, чувствуя,
как покрываюсь мурашками.