К счастью, копьё упало недалеко от края рва, а потому
продвигаться к нему сквозь грязь было всего ничего, жалкие пару
метров.
— Ты ничего не забыл, мой дорогой ученик? — Когда он поднял
оружие над головой ему в спину пришёл вопрос от стоявшей на суше
женщины.
Повернувшись к ней, мальчик вновь посмотрел в её алые глаза, во
второй раз устроив дуэль взглядов. Которая, увы, изначально была
обречена на поражение. Он был на тысячу лет недостаточно опытен,
чтобы взять верх над Скатах. Но никто не сможет упрекнуть ребёнка в
том, что он не пытался.
— Это моё копьё, таких копий много, но это копьё моё. Моё копье
— мой лучший друг, оно — моя жизнь. Я должен научиться пользоваться
своим копьём, как своей жизнью. Без меня мое копьё бесполезно, без
моего копья бесполезен я…
С опустевшим взглядом мальчик начал декламировать девиз, который
его заставила выучить наизусть Скатах. Выучить и высечь в разуме,
как нерушимую истину, правило жизни, которому он не вынужден, а
должен следовать. Ведь ни один ученик Скатах не имеет права терять
своё копьё, которое ему лично в руки дала эта Ведьма.
Наконец выбравшись из ямы грязи мальчик замер на твёрдой земле
на четвереньках, давая землистой жиже время стечь с себя.
— …я — это копьё, а копьё — это я, — закончил читать он свою
мантру.
И поднял грязную голову на стоявшую точно перед ним женщину в
тонком пурпурном кожаном доспехе, волосы на голове которой защищала
невесомая полупрозрачная вуаль.
— Хочешь попытаться ещё раз? — Предложила она своему
перепачканному в грязи, как свинка, ученику.
Но тот ничего не ответил, впрочем, его взгляд сказал ей больше
чем любые слова, на лице ребёнка большими буквами было написано:
«Ты издеваешься?». Вот только зря он молчал, ведь старая Ведьма
Земель Теней принимала любое молчание за тихое согласие с её
словами.
— Мне нравится твоё рвение, займи место в начале…
Она была прервана самым неожиданным образом. Ребёнок взмахнул в
её сторону рукой. Рукой, которая вся была в жидкой грязи. Лицо
Скатах перепачкалось множеством болотных брызг. От подобной
наглости она закаменела, как телом, так и лицом, оборвав себя
посреди речи. Алые глаза опасно сузились и с необъяснимой тяжестью
опустились на самодовольное лицо ребёнка, который радовался
успешной шалости, думая что его поступок был очень остроумен и к
месту. Это было не так. Он мог знать, что это именно она виновата в
его каждодневных заплывах в грязи за последний месяц, но ему не
стоило делать этого даже в этом случае. Радость была не долгой,
всего спустя пару ударов сердца с его лица пропала самодовольная
ухмылка, увядая на глазах.