- Приеду. – Она слегка улыбнулась. – Но сначала загляну к сестре
в Прованс. У меня там племянники появились, надо познакомиться.
И было утро.
Откуда я знал? Ниоткуда. Просто хотел, чтобы это было утро.
Глаза открылись с трудом.
Комната, в которой стояла моя койка, была незнакома. Дизайнеры
явно пытались придать ей позитивный вид: фотообои были переключены
на приятный салатовый оттенок, а на стене напротив кровати
приютился кусочек саванны со львами, лениво валяющимися на
солнце.
Я весь был облеплен проводами и датчиками. Левая рука,
упакованная и в гипс, и в какие-то металлические конструкции
выглядела страшно. Лежала бревном, даже пальцами шевельнуть не
получалось. Боль была где-то на периферии сознания, растекаясь
кругами от плеча. Однако, выносить ее было возможно. В комнате
никого не было, но пока я пытался оглядеться - в коридоре
послышались шаги и дверь открылась.
- О, ну здравствуй, великий и ужасный, - Виктор улыбался. – Мы
уже заждались. Повалялся ты. Живой?
Я хотел кивнуть, но мышцы не слушались. Голосовые связки тоже
пока отказывали в сотрудничестве. Я попытался хотя бы улыбнуться,
надеясь, что на лице не зловещий оскал. Виктор подошел ко мне и
крепко сжал здоровую руку.
- Ты даже не представляешь, как заставил нас поволноваться. Не
разговаривай пока. Сейчас принесу пойло горло промочить. Будем
приходить в себя постепенно.
Стоя у шкафчиков, он мешал какие-то порошки в стакан. Я прикрыл
глаза, они болели от света. Хотелось много чего спросить.
- Давай, не вырубайся. Глотни. – Виктор нажал на какую-то
кнопку, и изголовье кровати поднялось, переведя меня почти в
сидячее положение. – Вот эта рука здорова, ты можешь ее поднять и
взять лекарство. – Он потыкал мне в здоровую руку.
Но я не мог. Все тело будто налилось свинцом и прилипло к
кровати.
- Ох, хлюпик-то какой, - Виктор откуда-то достал трубочку, сунул
ее в стакан и поднес мне ко рту. – Пей. Станет лучше.
Я глотнул. Жидкость была мерзкая на вкус.
- Пей, - Виктор был настойчив. – Пей! Хватит валяться, и так уже
пролежни на боках. Почти полтора месяца лежишь как бревно.
Полтора месяца. Много.
Жидкость в стакане закончилась, и я снова закрыл глаза.
- Еще один день, Лёх, так уж и быть. Но завтра мы с тобой
встаем, усёк?
Я усёк. Почему мне хотелось, чтобы сейчас было утро? За окном,
наверное, совсем зима…