В перерыве между танцами граф заметил Гильёма и Рене и, сразу повеселев, направился к друзьям. Слухи об усилиях маркиза де Круа попасть в палату пэров достигли и ушей приятелей. Анри начал было оправдываться, но Рене его оборвал.
- В том нет ничего плохого. Ты больше других заслуживаешь столь высокого места.
- Согласен! – воскликнул Гильём. – Наш Анри лучше многих пэров может решать государственные дела.
- Ты скажи это королю, - тихо проронил Анри, не желая быть услышанным посторонними. - Наш монарх не любит людей, превосходящих его в чём-либо: в уме, в таланте, в деньгах и даже в любви, - он ухмыльнулся. - Толковые люди достались Людовику по наследству.
- А новых он особо не продвигает, особо не заботясь, что оставит после себя, - поддержал его Рене.
Друзья заговорщически переглянулись, но тут объявили новый танец, и кавалерам пришлось направиться к назначенным церемониймейстером партнёршам.
По окончании танца Генрих де Круа представил сына родовитым господам, и, желая угодить отцу, Анри постарался произвести на них хорошее впечатление.
После полуночи граф и маркиз, наконец, покинули бальную залу. Развалившись в кресле сына, Генрих потягивал вино и, жмурясь довольным котом, рисовал радужные картины будущего. Безучастно слушая разглагольствования отца, Анри всё больше хмурился и, когда тот закончил монолог, фыркнул:
- Для исполнения задуманного тобой нам нужен ребёнок! А как, скажи, мы получим его, если я не могу спать со своей женой? – воскликнул он.
- Так вот что тебя заботит! – отец засмеялся, но, наткнувшись на злой взгляд отпрыска, тут же стал серьёзным. - Ты прав, нужно как-то привести Шарлотту в Париж. Но, с другой стороны, неделей раньше, неделей позже - это погоду не делает.
Зло взглянув на отца, граф направился к дивану:
- Можешь занять кровать в моей спальне, - сказал он и, отвернувшись лицом к стене, дал понять, что больше не хочет говорить.
Понимающе усмехнувшись, Генрих пожал плечами и скрылся в соседней комнате.
***
Последующие дни Генрих де Круа посещал дома нужных людей и не торопился возвращаться в замок. Занятый делами Анри также не мог покинуть Париж, чтобы отправиться за женой. Он становился всё более раздражительным, и душевное состояние графа стало тревожить подчинённых. Де Круа начинал орать из-за любой провинности, чего раньше за ним не водилось. Жером и Леон старались лишний раз не тревожить патрона и, не в силах понять, что с ним происходит, лишь перешёптывались и пожимали плечами.