– Или, может быть, вы любите осень?
И ближайшие деревья окрасились в золотистые и багряные тона. С
крон посыпалась листва, тут же подхваченная ветром. Он кружил
вокруг башни как сотканный из листьев смерч.
Какой-то фокус со стенами – магический, конечно. Уж ясно, что
даже Верховному колдуну не под силу взять и переменить день и ночь.
И никто в здравом уме, даже обладая подобным даром, делать этого бы
не стал – иначе пришлось бы успокаивать многотысячную толпу
горожан, ошеломленных увиденным чудом.
У Верховного колдуна был такой самодовольный вид – дескать,
смотри, как я умею! – что мне стало почти смешно. Он так усиленно
пытался произвести на меня впечатление, буквально лез вон из кожи.
Этим он безумно напоминал мне знакомых мажоров, которым, кроме
холеной внешности и внушительного счета в банке, и похвастаться-то
было нечем. Вот они и тыкали в лицо дорогими часами, телефонами и
автомобилями, желая увидеть в глазах их пассий обожание и
восторг.
Мне стало почти жаль его. Но только почти.
Лорд Рейн лениво махнул рукой, и стеклянные стены стали подобно
решету. Повеял приятный ветерок, растрепавший и так пострадавшую за
ночь прическу. Увидев это, колдун шагнул ко мне и вынул шпильки из
моих волос, мгновением спустя шелковистым плащом укрывших
плечи.
Мне стоило огромного труда не вздрогнуть и не отшатнуться, когда
руки колдуна невзначай касались моей кожи. Желудок сжимался в тугой
узел от отвращения, но я не сказала ни слова. Я отыграю свою роль
до конца. Но потом, когда я окажусь на свободе, я найду способ
отомстить и Селин, и Алвору Рейну за все. В конце концов, в
«Лавандовом приюте» меня ждет мой личный Ангел Смерти.
А в том, что Кристиан ждал меня, я не сомневалась.
Без Розали «Лавандовый приют» казался холодным и пустым. Не
помогал ни разожженный камин, ни суетящаяся вокруг меня Дори. Не
хватало самого главного – самой Розали, ее смеха, ее голоса.
Простого присутствия, простого знания, что вот она, в полушаге от
меня. Протяни я руку – и коснусь ее щеки, заговори я – и раздастся
ее нежный голос. Все в ее облике было нежным, воздушным – ее духи,
ее лицо, ее улыбка. Только рядом с ней я забывал, что я – почти не
человек, что я – Ангел Смерти.
Беспокойство за Розали туманило рассудок. В ту ночь, когда я
видел ее в последний раз, она оставила мне записку, что плохо себя
чувствует и возвращается в настоящее. А теперь я не видел ее даже в
обличье духа, и это сильно меня тревожило.