– Ты… – Это все, на что меня хватило. В этот момент я просто
отказывался верить своим глазам. – Ты знала, что я приду. Значит
там, в тенях, в доме Анны-Лизы была именно ты.
Фелиция поджала губы.
– Все это время ты мне врал. – Теперь ее голос звучал привычно и
знакомо, без его искаженного эха. – Говорил, что твои способности,
которыми в детстве ты едва не довел родителей до полусмерти,
пропали. Это неправда – ведь иначе ты никогда бы меня не поймал. Но
тогда, в доме так разочаровавшей меня Дочери, ты появился за
мгновение…
– За мгновение до того, как ты ее убила, – процедил я. – Да, я
тебе врал. Не хотел пугать тебя своим даром. Как же я был наивен –
щадил твои чувства, пока ты… Чтобы ты не говорила, твоя ложь куда
страшнее моей.
– Ты постоянно разрушаешь мои планы, – неприязненно произнесла
приемная сестра. – Вот только в этот раз этому не бывать. Мои
Дочери… Они мне помогут.
Я потер руками ноющие виски. Черная Луна. Лилит. Убийца с
черными лилиями. Фелиция. Сумасшедший круговорот, похожий на
торнадо.
– Зачем? Зачем ты называла себя Лилит? К чему весь этот
фарс?
– Фарс?! – Фелиция наклонила голову, озадаченно всматриваясь в
мое лицо. – Кристиан, открой глаза, наконец – я и есть Лилит!
Я нервно рассмеялся. Похоже, моя приемная сестра больна. Не
знаю, что стало тому причиной, но… она никак не могла рассуждать
здраво. Она раздраженно выдохнула, тонкие ноздри гневно
раздувались. Фелиция шагнула вперед и…
В пространстве старой часовни закружились тени. Они льнули к
ногам Фелиции, кружась, взбирались по ее ногам вверх. И я снова
узрел то, что видел, входя в храм. Тени льнули к ее коже, словно
стирая краску – прекрасную и совершенную Фелицию, обнажая темное
нутро – Лилит. Мерзкий хвост ее хлестнул меня по руке, и это
прикосновение обожгло болью.
– Ты же должен распознавать иллюзии, – прошептала она. – Так
скажи мне, иллюзорна ли я? Нет, потому и молчишь, что сказать «да»
не можешь. Оба мои обличья истинные – я всегда была двуедина. Так
распорядилась мать, чтобы скрыть мою пугающую личину под маской
красоты и нежности. Но и ты, милый мой братец, должен быть
двуедин.
Крылья. Мои крылья, сотканные из тени. Сотканные из тьмы. Я
старательно отгонял от себя мысль, жалящую, как ядовитое жало, но
она упорно возвращалась обратно.
– Ты не помнишь, ты и правда не помнишь! – изумленно проговорила
Фелиция-Лилит, глядя на меня во все глаза. – Как же можно не
замечать правды? Видеть очевидное, но упорно его не принимать?