– А потом была череда неправильных решений и потрясающих
событий, которая растянулась на долгие десятилетия. Ведьмы не
рожают детей – не потому, что не могут, а потому, что не хотят.
Считается, что с рождением ребенка – особенно девочки – они теряют
часть своих сил. Я же безумно хотела узнать радость материнства. И,
поверь мне, это стоило отречения от ковена.
Впервые за нашу долгую беседу на лице Селин появилась искренняя,
теплая улыбка. Она помолчала, задумавшись о чем-то своем, но когда
продолжила рассказ, больше не улыбалась.
– Я была уверена, что после изгнания из ковена Галлаиз –
верховная ведьма, забрала мое бессмертие обратно. Но затем… Годы
шли, и я поняла, что не старею. Когда я была проездом в Эшетауре,
мне удалось мельком увидеться с Галлаиз. Та вела себя со мной очень
холодно – и неудивительно. Она так и не простила мне предательства.
Долгое время Галлаиз считала меня едва ли не названной дочерью, ее
будущей преемницей, думала, что ковен останется в моих руках после
ее смерти. Да, бессмертия она не желала.
Селин поднялась с кресла, и я вздрогнула, очарованная звуками ее
голоса – мягкому, сродни гипнотическому – и разбуженная скрипнувшим
креслом. Она подошла к окну, стоя ко мне почти спиной. Обхватила
себя руками за плечи.
– В ту памятную встречу Галлаиз сказала мне: «Ты наверняка
удивлена, что я не стала тебе мстить за предательство, и отбирать
то, что ты считаешь даром. Поверь, бессмертие станет твоим
проклятием». Тогда я не приняла ее слова всерьез. Мысленно
смеялась, представляя себе вечную жизнь, вечную красоту и вечную
молодость. И это было очередной моей ошибкой. Шли года, мне
приходилось переезжать с места на место, отвечая на бесконечные
вопросы дочерей. Мой муж отрекся от меня, посчитав ведьмой – той,
кем на самом деле я и была. После него в моей жизни были и другие
мужчины, но никого из них я не могла приблизить к себе… не боясь
оттолкнуть.
Голос Селин звучал все жестче – так, вскинув подбородок, и
сцепив пальцы, говорят сильные женщины, чтобы заглушить в голосе
слезу.
– Мой мир рушился, когда мои дочери умирали. И тогда я вспомнила
слова Галлаиз. Видеть смерть своих детей – худшее из наказаний. А
дожить до часа, когда все, кто был тебе дорог, твои дети и правнуки
мертвы, видеть, как прерывается твой род… Бессмертие стало моим
проклятием.