Передать записку царевичу,
объясниться и сбежать с ним!
А потом все будет просто
чудесно.
Они поженятся, бросятся в ноги царю,
тот растрогается и обязательно простит их. А как же иначе?
Нет, если бы Наталья подумала здраво…
но слишком многое тут соединилось! Любовный угар! Ненавистное
теперь замужество! Попытка давления со стороны Матвеевых.
И женщина, будучи сильной и
решительной, начала сопротивляться. Да, по-глупому. Но ведь и
жизненного опыта у Натальи было не так много. Не тот возраст, не
тот образ жизни.
Были расчетливость, решительность,
ум, характер… но когда женщина влюбляется – все это попадает на
службу к сердцу… а в данном органе мозг обнаружен не был. Глупое
оно…
Так что план был разработан и Наталья
начала претворять его в жизнь.
Впрочем, для начала седьмицу пришлось
посидеть на хлебе и воде. Для убедительности.
В жизни б ее опекуны не поверили, что
она так легко сдалась. Поняли бы, что она что-то задумала – и вот
тогда попалась бы Наташа, как птица в силки.
А так…
Наталья мужественно жевала черный
хлеб, пила воду и надеялась, что голод ее красоты не попортит.
Впрочем, царевич все равно пока уехал в свое Дьяково, так что планы
предстояло осуществлять по его возвращении, а покамест узнавать
подробнее. Где, что, как, куда он ходит, чем занимается…
Вряд ли судьба будет так любезна, что
вновь приведет ее возлюбленного в ненавистный ему дом Матвеева.
***
Алексей же, уехав в свое обожаемое
Дьяково, о Наталье и не вспоминал. Больше его раздражало то, что
отец повадился вызывать его в Москву чуть ли не каждую неделю,
отрывая от важных дел. И ведь не откажешься! И не отболтаешься, и
просто в болото отца не пошлешь!
Сыновняя непочтительность – штука
такая, нехорошая, никогда не узнаешь, кто, как и когда ей
воспользуется. А при том гадюшнике в Кремле, который называется
Боярской думой…
Единственное, чего не мог понять
Алексей – это когда они думают.
Орут – да! Склочничают, заслугами
считаются, ладно бы своими, а то еще и всех предков, родовитостью,
богатствами… и?!
Польза-то где от этой говорильни?
Конечно, ежели внимательно слушать да
примечать, можно выделить, кто с кем, кто кого поддержит, кто из
кожи вылезет, чтобы противника утопить, но… сил нет это все
слушать!
Хорошо хоть Софья, которой он все эти
заседания пересказывал в лицах, потом все перетолковывала на свой
лад. Но будь воля Алексея – разогнал бы он всех этих негодяев к
такой-то матери… а нельзя.