Пока никак нельзя.
Стрельцы ненадежны, у бояр свои полки
есть, опять же иноземцы пес их знает, кого поддержат – один Медный
бунт вспомнить! Что-то тогда войско царю на помощь не помчалось,
теряя по дороге лапти! Пока собрались, да пока договорились – их
шесть раз убить могли!
Ну, ничего, погодите, умники
боярские, на каждую хитрую морду найдется свой кирпич… вы у меня
научитесь с вечера сапоги чистить, а утром надевать на свежую
голову. Что это значит, Алексей не знал, но Софья так часто
приговаривала, со злостью глядя на какую-нибудь бумажку. И ведь
помогало…
Так что царевич был готов каждому
боярину свежевычищенные сапоги на макушку натянуть. Лично!
Вот езди, сиди рядом с отцом на этих
заседаниях, еще и речи о его женитьбе заводят, невест потихоньку
подсовывать начинают…
Сталина на них нету.
Кто это – Софья объяснять
отказывалась, но пару раз упомянула, что данный человек правителем
был и с казнокрадством и разгильдяйством боролся радикально –
направляя таких товарищей или лес валить – или к Богу на отчет.
Алексей одобрил. Так вот. И даже сам
готов был на те же меры.
Отца Алексей любил, но отчетливо
видел его одиночество. Тоску, неприкаянность, душевную
неустроенность…
Да-да. Мечтал мужчина о друге, на
которого можно бы положиться в трудную минуту, а судьба такового не
дала. То Морозов, то Никон, теперь вот Матвеев… а опереться не на
кого, и чувствует это отец, и понимает, что вокруг трясина и
сделать ничего не может.
Жалко его до слез.
Как же Алексей был благодарен
сестрице! Софья – была. Она была – у него. Она все понимала, ни за
что не осуждала и помогала справиться с любыми трудностями. И если
он слышал от нее: «Лешка, ты… герой!» - он даже не обижался. Может,
и правда где-то косяк случился. Бывает ведь! Это ж не пустой лай!
Это объяснение и помощь!
А еще у него были Ванька Морозов, на
которого можно положиться, тетушки, опять же, Аввакум,
Ордин-Нащокин со всем семейством, Морозовы – всем родом, была куча
выпускников царевичевой школы, которые за него в огонь и в воду,
казаки, опять же, которые теперь кормились с его руки… царь-то им
хлеб сеять не давал на Дону, чтобы не стали слишком
самостоятельными. Вот они и зависели от набегов. А Алексею-то
деревни принадлежали. И зерно ему привозили. Да и не только зерно…
Вот и отправлялась большая его часть на Дон, в качестве оплаты
труда казаков. Сами и охраняли – и горе было тем разбойникам,
которые налетали на казачий караван.