Мелькнула шальная мысль подойти к одному из обозов и попросить людей о помощи, а не плестись к поселению. Мелькнула и тут же исчезла. Могла ли я доверять кому-то из них? Вряд ли! Поскольку именно здесь, где-то неподалёку, и находились те, от кого нужно было спасать малыша.
Не знаю почему, но растворившемуся женскому силуэту я, и правда, поверила, ни на миг не усомнившись, что мальчику действительно угрожает опасность. О том, что стало с его матерью, старалась не думать, но именно её магия, причём, совершенно чуждая моему пониманию, и доверила мне малыша. Почему именно мне? Понятия не имею! Но чем больше об этом размышляла, тем сильнее убеждалась, что нужно быть вдвойне осторожной: любой из тех людей, сидевших рядом с кострами, мог оказаться врагом.
Да, Лами, попала ты в переделку! Мало было своих проблем, теперь ещё и чужими приходится голову забивать.
Озираясь по сторонам, я перебралась через дорогу там, где потемнее, и, отыскав просёлочную дорогу, решительно устремилась вперёд. Так или иначе, ребёнка бросать на произвол судьбы я не собиралась, поэтому придётся приложить всё своё умение, чтоб получилось задуманное.
Спустя некоторое время впереди показались небольшие домики, утопающие в зелени садов, в тёмных окнах которых отражался лунный свет, и лишь в одном из них приветливо поблёскивал огонёк. К нему-то я и направилась.
Под ногами шелестела трава, и от каждого шага воздух наполнялся неповторимым ароматом летнего луга с лёгкими нотками цветущего златоцвета и медуницы.
Матушка любила полевые цветы больше других, поэтому дома часто появлялись букеты с сезонными цветами: весной это были ветреницы, ромашки и незабудки, летом — златоцветы, багульник, кипрей, осенью… Так, надо собраться, а то совсем что-то раскисла.
Глубоко вздохнув, набираясь смелости, я остановилась перед покосившимся крылечком с тремя скрипучими ступенями и подковой над дверью. Где-то вдали залаяла собака, в этой же части поселения было по-прежнему тихо. Малыш завозился на руках, тихонько захныкав, тычась мне в грудь, похоже, в поисках молока.
— Ну, что ты, маленький, потерпи ещё немного, — упрашивала я, сама чуть не плача, покачивая младенца в надежде, что тот успокоится, — осталось совсем немного.
Но ребёнок терпеть не собирался, набирая звуковые обороты, от которых закладывало уши. Собачий лай раздавался уже со всех сторон, а я совсем растерялась, не зная как поступить.