Никто не убивался, не рвал на себе волосы, не рыдал, не пытался покончить с собой, чтоб не быть калекой. Лишь по ночам раздавались тяжелые, протыкающие душу стоны.
В этой зачуханной больнице я провел неполные шесть суток.
На четвертый день у меня сняли бинты с рук – кожа местами сползла, ногти были фиолетовые, но пальцы шевелились, ломота почти прошла. На щеках и носу кожа тоже облезла, лицо было красное, даже легкое прикосновение к нему вызывало тупую боль, и все же можно было считать, что с руками и лицом все обошлось. А вот нога правая…
Тот врач, которому я заплатил, осматривая ее, хмурился все сильнее, и, хоть ничего не говорил, было ясно, что с лечением у него не получается. А может быть, он таким образом хотел выжать из меня денег еще.
Я бы дал, если бы видел, что он что-то реально делает, но он лишь мазал меня вонючей мазью, менял повязки, самолично колол уколы и ставил капельницу. Чем он мажет, чем колет, я не спрашивал, считая (до поры до времени), что он знает, что делает.
Но через несколько дней это однообразие стало беспокоить всерьез. Оно вполне могло закончиться словами доктора: «К сожалению, молодой человек, больше ничего сделать нельзя. Необходима ампутация».
А толчком к тому, чтобы я практически сбежал оттуда, стала массовая пьянка, в которой участвовало почти все отделение.
В этот день с утра обстановка в больнице была очень нервная. Оказалось, что сегодня Крещение, и пациенты, санитарки, врачи чувствовали себя обойденными праздником… В обычной жизни я никогда не обращал внимания на Крещение, не замечал, что его отмечают, а тут люди вели себя, как в Новый год, который им приходится встречать у станка.
Первым делом наш врач-христианин устроил истерику Косте.
– И сколько вы еще намерены занимать место?! – с порога закричал он. – Мне людей класть некуда!
Костя забурчал в ответ, что сам бы с радостью уехал, да жены все нет.
– И что?! Вы у нас поселитесь в таком случае? Все, с завтрашнего дня я снимаю вас с питания, а потом велю вывести за территорию. Это больница, а не дом инвалидов!
Костя заматерился, достал телефон и обнаружил, что у того сел аккумулятор. Заматерился громче. Врач завизжал, что не позволит здесь сквернословить. Один из мужиков настойчиво потребовал, чтоб оба заткнулись; Костя ему ответил в том же духе… В общем, завертелась шизофрения.