И вот мысленно я выпрямилась, расправила грудь, вздохнула.
И…
- Не говори: любовь
пройдет,
О том забыть твой друг
желает;
В ее он вечность уповает
Ей в жертву счастье
отдает[1],
– с воодушевлением принялась выводить я, а кошечка переводила
мои рулады в громкое мурлыканье. В своем мыслепении я легко брала
самые высокие ноты, вибрировала ими и наслаждалась от этого. Агнес
мягко перебирала клавиши, рождая дивные звуки, а мой голос
вплетался в них. Мы были словно вьюнок и березка. Нежно обвивая
теплый ствол, я поднималась все выше и выше, навстречу ясному
солнышку, чтобы в какой-то момент оторваться и взмыть в небо
быстрокрылой чайкой. Да что чайкой? Я казалась себе богом, когда
легко взяла «до» четвертой октавы…
– Хватит! – рык Риана стал для меня подобен ушату холодной воды.
– У тебя есть что-нибудь без этих истошных завываний?! Иначе, ты не
только тень угробишь, но и нас с Анри.
Я снова оказалась в теле кошки в маленькой темной келье. У
подножья кровати корчилась тень. Она уменьшилась в размерах и
частично утратила свою черноту, но это не радовало. Риан прав, Анри
весь позеленел. Он тяжело дышал, а его губы кривились так, словно
еще немного и его вырвет.
Это нанесло сокрушительный удар по моему самолюбию! Он буквально
уничтожил меня. Впечатал в землю. Раздавил, как букашку…
– Что-нибудь другое знаешь? – тише и как-то примирительно
переспросил Риан.
– Нет, – насупилась я. – Сам теперь пой.
– Как знаешь. Помни, ты сама об этом попросила, – с угрозой
произнес он.
Смысл этой угрозы я поняла сразу же. Нет, голос у него неплох.
Без изысков, но мелодичный. Но вот содержимое!
– Прося руки прекрасной дамы,
Мы все лукавим, скажем прямо.
Рука – накой?! Ну ей-же-ей,
Руки хватало нам своей![2]
– бодро принялся напевать он незамысловатый мотив и еще более
незамысловатые строки. А главное, вот совершенно непонятно, где тут
любовь?
И я повторила вопрос самым саркастическим тоном.
– В руке, конечно, – непонятно ответил он мне и коротко
хохотнул. – Не веришь, посмотри на тень и нашего хворого.
И правда, тень трясло, как в агонии, а вот Анри задышал глубже,
спокойней. Ничего я не понимаю в жизни. И как выяснилось в любви. В
некоторой растерянности начала слушать дальше быстро входящего в
раж исполнителя.
Скорей в постель, погасим свет,
Долой с себя одежду!