С семьёй было получше. Помнил жену Веру и двух
сыновей-близнецов, Толика и Тошку. А еще в нашей большой
четырехкомнатной квартире на последнем этаже семнадцатиэтажной
свечки, построенной в самом конце СССР, жила чёрная кошка по имени
Мышь. А также три персональных компьютера, один ноутбук и
неучтённое количество мобильной электроники. Сыновей помнил.
Супругу тоже. Даже кошку по имени Мышь, которая каждую ночь спала у
меня в ногах. Но вот, себя, нет. Ни внешности, ни имени, отчества и
фамилии, ничего. Правда, я не знал имени и финской мамы моего
нынешнего тела. Да и красотой она, на мой взгляд, не блистала, но и
откровенной уродиной тоже не была.
Пока я копался в своей памяти и пытался «вспомнить всё», моя
новая мама меня накормила вкуснейшей ухой и кусочками явно озёрной
рыбы, очищенной от косточек. А на десерт была калитка с творогом и
малиновый морс.
Фух. Объелся. Прилёг на кровать. И не заметил, как уснул.
Правда, поспать мне удалось не долго, пришла сестра милосердия и
повела меня на перевязку, запретив матери идти вместе с нами.
Снятие присохшего к ране тканевого тампона, то еще развлечение.
А потом еще и выдергивание присохших ниточек, обработка, новое
бинтование. Я терпел, тем более меня отвлекал монолог врача,
который на русском языке, диктовал медицинской сестре что со мной
делали и рекомендации для дальнейшего лечения.
Так я и узнал, что кожные повреждения не обширны, хватило всего
четырёх швов, свод черепа не повреждён и всякое прочее, на
непонятном мне медицинском языке девятнадцатого века. Радовало
одно, что завтра меня выпишут и приехать будет нужно только через
неделю для снятия швов.
Глава 2
- Эх, дождём разрушит эту красоту скоро. Вон, правая башня уже
поплыла, - сокрушался Ахти глядя на песчаную крепость, которую
построил малыш Матти.
- Можно навес сделать, - внес предложение Эса. - Только вряд ли
отец досок на это даст. - И он вопросительно посмотрел на старшего
брата Кауко, который частенько приходил в их детский дворик,
скрываясь от своей беременной жены.
- Точно не даст, - разрушил он все надежды. - Но Матти построит
еще лучше. Правда, братик?
- Угу, - проворчал я, пытаясь согреть озябшие ступни под
рогожкой порванного мешка.
За прошедшее лето, я выучил много финских слов и уже почти
полностью понимал о чём говорят аборигены. Отвечал на вопросы
правда коряво, с неправильными ударениями или даже совсем
неправильно составляя слово. Но меня быстро поправляли и заставляли
произносить правильно до тех пор пока не запомню.