– Я молодец? – уточняет племянник, как только мы плавно заруливаем на стоянку возле Лилового, блядь, какаду. Идиотское название. Идиотское здание. Впрочем, мне сейчас абсолютно насрать на всё. – Я заслужил обед?
Это тонкий намёк, чтобы я взял его с собой. Я не собирался. И передумал. У Ильи необычный взгляд на людей и события, а поэтому его глаза лишними не будут.
– Не уверен, что здесь подают днём, но пошли.
Илья довольно потирает руки, глаза его блестят. Это ещё один его недостаток. Или преимущество – как посмотреть. Он жрёт как не в себя, оставаясь при этом длинноногим худым ботаном.
Впрочем, судя по всему, он, кажется, немного занялся собой: плечи стали шире, мускулы на руках появились. Хотел бы я посмотреть на Ту, что его вдохновила. Сам он вряд ли бы стал над этим заморачиваться.
– Нифигасе, – тихо присвистнул Илья, как только нас беспрепятственно пропустили, – сам Инденберг, серьёзно?
Я скрипнул зубами. Судя по всему, этого недоноска точно весь город знает.
– Твоя задача есть, если тут подадут, и молчать. А потом поговорим, – холодно и жёстко сказал Илье.
Племянник у меня не из обидчивых. Ему вообще все мои властные замашки побоку: он пропускает их мимо себя. Как и всё остальное, если считает, что это его не касается и особой пользы не несёт.
Он умеет брать только то, что ему интересно или полезно. От всего остального отключается, как и положено идеальному супергерою с тонкой электроникой вместо мозгов.
– Похвально, – удовлетворённо кивает Инденберг, демонстративно поглядывая на наручные часы. И тут же кидает цепкий взгляд на Илью, что строит из себя восторженного дурачка, глазеющего по сторонам с идиотской улыбкой на пухлых губах.
Инденберг безошибочно вычисляет, кто помог мне прибыть на встречу без опоздания. Вид Ильи не вводит его в заблуждение. Александр даже не удостоился его внимания.
Мы усаживаемся за «столик переговоров». Охранник с племянником садятся за другой столик. Здесь подают, оказывается: бесшумный официант появляется вовремя. Я делаю заказ. Себе кофе, проглоту – посущественнее. Всё это под пристальным взглядом Инденберга.
– Я вас внимательно слушаю, Стефан Евгеньевич, – произносит он, не прикасаясь к своей чашке.
У него покрасневшие веки, как у человека, что всю ночь не спал или пялился в монитор. Но это ещё не доказательство.