Эти дни были похожи на ад. Пружина закручивалась, превращаясь в удавку небывалой силы, всё летело под откос.
Умом я понимал: за мной люди, я не могу их подвести, а в груди ворочалось молотом сердце. Оно думать не умело, зато хотело чувствовать. Сердцу было пусто. Оно тосковало. Злилось. Скакало от дикой боли до ярости.
Раз за разом я представлял, что сделаю, когда найду Нику. Хотелось её к себе прижать. Хотелось её придушить, потому что поступила так, не разобравшись.
Время уходило. Зацепок почти не было. Ника как сквозь землю провалилась. Она и Дана. О плохом я думать себе запрещал.
Ребята кое-что нарыли, конечно, но все эти ниточки никуда толком не вели. Обрывались, будто гнилые.
Через день обнаружили их вещи и телефоны. По телефонам и вычислили. Мусорные контейнеры возле жилого дома в убогом спальном районе.
– Дак это. Были! – шамкала беззубым ртом местная бабулька. – У меня бешшонница, я по квартире ходю, брожу, не шпится мне. Ночь была. Машина подъехала, такая, плохонькая. Я ещё внимание обратила: девушки хорошенькие, парень с ними хоть куда – здоровенный такой. А машина плохонькая. У нас вон у Витьки из второго подъезда похожая – убитая, так Витька жлоб, в хвост и гриву её пользует, тарахтит по утрам, спасу нет!
И бабка принялась жаловаться на Витьку из второго подъезда, рассказывая всю его подноготную, сколько раз он женился, и на что только бабы ведутся: у него башка седая, машина говно, квартира убитая, а они всё лезут и лезут, думая, что в рай попали.
– Этот? – перебил её Дан, показывая фотографию Инденберга. – А девушки эти? – снова ткнул ей под нос фото Ники и Даны.
Старуха вцепилась в них, как хорошая собака-ищейка в нужный след.
– Да кто ж его знает? Мож они, а мож не они. Темно ж, а у нас тут фонари через один горят. Я жаловалась в домоуправление, чтобы заменили, только кого они слушают? До простого народа никому дела нет!
Камер наблюдения здесь, естественно, не имелось. Слушать бабкины злоключения и бодания с домоуправлением не хватало ни сил, ни терпения.
– Ну вот похожи – да, – между сетованиями наконец вставила она. – Волосы приметные. Красивые. Похожи. А парня не разглядела. Может, он, а может, не он. Вспомнила! – хлопнула она себя по лбу. – У одной что-то за пазухой копошилось. Может, кошка, а может, дитя прятала!