И будь Ежи в Кракове – не вылезать бы
ему из дуэлей. Да и шляхта заволновалась. Ей-ей, останься они в
Польше – затравили б и его, и Басеньку. Но это ж в Польше!
А ехать в Москву, на суровую русскую
землю, ради того, чтобы вызвать Ежи на дуэль… Э, нет. Так далеко
удаль Езерковских не простиралась. Да и король ответил весьма резко
и жестко.
Сообщил, что все решения были приняты
паном Володыевским с его высочайшего соизволения. И вообще – пан
Володыевский – народный герой. Он Каменец защищал от поганых
захватчиков.
А вы в это время чем заниматься
изволили?
Ах, хозяйством?
Ну вот вам мое повеление.
Отправляйтесь на хозяйство и без
моего дозволения при дворе и не показывайтесь, не то в башне сгною!
Наглость какая! Кстати, не вы ли, пан, дочку свою научили мужа
бросать, да в лицо ему каркать, смерть предсказывать?
Это и вообще изменой родине
попахивает…
Паны, конечно, отнекивались и
пытались настаивать на своем, но уж больно неприглядно выглядел
поступок Кристины, тем более в годину бедствий. Пришлось
Езерковским отступиться, хотя любви к короне им это и не прибавило.
Кристина же, постриженная под именем Марии, несла служение в одном
из монастырей, покамест строго запертая, ибо была уже поймана при
попытке побега.
Ежи только вздохнул, выслушав эти
новости. Вернуться домой с Басенькой им в скором времени точно не
грозило. Лет десять ждать придется. Ну и что бы на Москве не
отстроиться за это время? Тем более, дети пойдут уже скоро…
Иероним искренне поздравил пана с
ожидаемым прибавлением. Но на вопрос о Собесском, коего Ежи
чрезвычайно уважал, горько вздохнул, и выложил Володыевскому все
без утайки.
Все равно ведь Марыся останется в
Дьяково, а значит, нечего и таиться. Пусть лучше Володыевский
правду от него услышит, чем потом ему где-то да солгут…
Ежи выслушал с непроницаемым лицом,
но Лянцкоронский все равно заметил негодование. Видно ж все равно
было, не с прямотой Володыевского такое прятать.
- Ты тоже считаешь, что она
виновата…
- Дура она. И мужа под
монастырь подвела, - со всей прямотой высказался маленький пан. –
Дура. Уж прости, но будь она моей женой – запер бы я ее под замок,
чтобы сидела и детей рожала. И не лезла никуда.
Лянцкоронскому подумалось, что так в
итоге и выйдет.
- Как еще к ней в Дьяково
отнесутся?
Ежи улыбнулся.