Однако слова дочери маму не успокоили. Наоборот, она снова занервничала, заерзала, несколько раз глубоко вздохнула, но не закричала, а тихо спросила: «Значит, это правда. А я наивно надеялась, что ты просто пошутила. Или, может быть, на самом деле ты меня обманула, чтобы разыграть?»
Дочь покраснела. Она, конечно, обманула родительницу, чтобы легче склонить ее на свою сторону, но отступать было некуда, и она, опустив глаза, ответила: «Мама, ты же прекрасно слышала, как я тебе сказала: возможно, я забеременела. Точно тебе ответить, так это или нет, не возьмусь, но месячные пропустила. Вот это и встревожило меня, этим я и расстроила тебя. Теперь мне надо показаться гинекологу, и только после этого я тебе точно скажу. Обещаю, что уже завтра съезжу в районную больницу, узнаю все и позвоню тебе вечером. Ничего скрывать от тебя не собираюсь, скажу правду, какой бы она ни была».
Дочь замолчала. Она внимательно следила за матерью и ждала, что та ответит, но мать тоже молчала. Только отрицательно закачала головой, затем встала с кровати и зашагала по комнате. Подошла к единственному окну, выходящему в запущенный двор, и возмущенно заговорила: «Какое запустение! Сущее дикарство! И эти ужасные условия жизни почему-то понравились моей дочери, которая родилась, выросла в городе и воспитывалась на принципах городской жизни. Не понимаю! Как может мое чадо отказаться от возможности жить интеллигентно? И как можно самой желать жить в этой забытой Богом дыре? Неужели так сильно ее поразила проклятая любовь к этому сельскому парню? И из-за этого она готова всю жизнь прожить в каторжных условиях! Ох и каяться будешь, доченька! Пройдет несколько лет, а может быть, и раньше, твой сельский парень остынет к тебе и возненавидит тебя за то, что ты не знаешь сельской жизни. Вот и подпишет он тебе путевку. После этого ты снова примчишься к нам в город. Но что ты там найдешь? Мы с твоим отцом уже немолодые и больные люди. Это означает, что сегодня мы есть, а завтра нас нет. А когда нас не станет, то квартира наша перейдет другим жильцам, и ты останешься на улице».
Рисуя эту ужасную картину, Сашина мама повернулась лицом к восточному углу квартиры, где, как обычно, должны висеть иконы. Увидела, что их там нет, но все же перекрестилась и прошептала: «Боже, убереги мою дочку от такой ужасной перспективы! И дай бог, чтобы не сбылись ее намерения».