Я бы мог всё выведать и без неё. Да хоть и через того же детектива, что отыскал её. Но я твёрдо убеждён: начинать со слежки не стоит. Я предпочёл бы, чтобы Лада сама рассказала, что у неё приключилось.
Она выходит из душа, шлёпает босыми ногами по паркету. Усаживается на стул и подтягивает широкие рукава. Я ставлю перед ней тарелку. Лада жадно втягивает воздух, принюхиваясь, а затем, вместо того, чтобы есть, начинает плакать.
– Это же не совпадение, Берт? Ты помнишь? Ты специально, да? – заливается Ладка слезами.
Я сжимаю её запястье. Вкладываю в ладонь вилку. Неужели ей кажется, что я способен забыть её любимые блюда? Да я не забывал об этом и многом другом ни единого дня.
– Ешь давай, – пытаюсь изобразить лёгкость и небрежную улыбку. Не знаю, как у меня получается. По ощущениям – не очень. – С чего бы мне забывать? Молод, красив, при уме. Ты ж не решила, Бакунина, что за какой-то десяток лет у меня усохли мозги?
Она набирает побольше воздуха в лёгкие, пытаясь успокоиться. Я протягиваю ей салфетку.
– Можешь звать меня Аль, – смотрю я ей в глаза. – Мальчик Берт остался где-то там, в прошлом.
Она хмыкает. Так-то лучше.
– А теперь мальчик внезапно вынырнул и пытается показать, как он крут? – вздыхает она судорожно.
– Я не пытаюсь, – вытираю ей щёки и нос сам, – тебе придётся принять меня, как есть, Лада. Хорошего. Плохого. Разного. Иногда это полезно: посмотреть на человека другими глазами.
Она не возражает. Я вижу, как её пальцы сжимают вилку. Было бы забавно, если б она на меня кинулась сейчас, но Ладка использует вилку по прямому назначению: втыкает её в стейк с такой силой, будто перед ней не красная рыба, а жёсткая подошва от зимнего сапога.
Она ест красиво и в то же время жадно. Сколько она не ела?
– А ты? – спрашивает, утолив первый голод. Ловит меня на горячем. Мне сложно оторвать от неё взгляд. Я любуюсь. Не могу наглядеться.
– Да, конечно, – ставлю вторую тарелку на стол и сажусь напротив. Лучше держаться подальше. Так легче себя контролировать.
– А теперь расскажи, Аль, какого чёрта ты здесь появился?
Узнаю Ладу Бакунину. Это я должен задавать вопросы, но она решила передёрнуть затвор и прицелиться первой. Великая тактика: защититься, нападая.
– Я уже ответил тебе на этот вопрос, но, видимо, ты либо не хочешь мне верить, либо не сочла нужным услышать.