Конечно, дорогая, – веду мысленный монолог. – Ничто не может убить мою любовь к тебе. Это, как оказалось, величина постоянная. Больше – можно, меньше – не получается.
Она вдыхает воздух полной грудью, как только я завожу её в квартиру с высокими потолками. Это «сталинка» – много пространства, мало мебели.
– Чем-то похожа на твою студию, – разглядывает Лада мои апартаменты.
– Это тоже мои владения, – поясняю ей охотно. – Специально выбирал подходящие. Люблю много пространства и света. А здесь здорово. Даже лучше, чем там, где я жил.
Она смотрит на меня с удивлением, приподняв бровь.
Странно, но ей идут золотые волосы, хоть память хранит образ темноволосой девочки с синими глазами.
Пытаюсь объяснить то, что ей не понятно:
– Однажды я решил: у меня должно быть место, куда я смогу вернуться. Не знаю, зачем. Это была сиюминутная прихоть. Как видишь, всё не зря. Душ, кофе, поговорим?
– Душ, поздний ужин, спать, – диктует она свои условия.
Лада. Я должен был предусмотреть, что она попытается держать штурвал в своих крепких ладонях.
– Иди в ванную, я позабочусь обо всём остальном, – произношу спокойно.
Я готов ко всему. Вряд ли чем-то удивлю, но мне очень важно внутреннее спокойствие и понимание: я всё делаю правильно, а она не в силах изменить обстоятельства, что снова нас свели, столкнули до сумасшедших искр. Да какие там искры… фейерверки.
Я вручаю ей халат и полотенца. Она смотрит на принадлежности придирчиво, а я невольно ухмыляюсь. Ревнивая моя. Но пусть помучается. Вещи новые, ей не прицепиться.
Я слушаю, как шумит вода. Не прячу улыбку, когда Ладка что-то роняет и ругается вполголоса. Я рисую в голове линии её тела. Изгиб губ, полноту груди, тонкую талию, красивые бёдра и длинные ноги.
Я художник. Я умею видеть сквозь одежду. Тем более, что когда-то любовался этим телом – обнажённым, гибким, красивым. Тогда она была девушкой – юной и прекрасной. Теперь она женщина – очень молодая и красивая. Тело её изменилось: грудь стала полнее, линия бёдер вырисовывается плавнее. Всё та же и немного иная. Мой идеал красоты.
Ни одна девушка после неё не казалась совершенной. Лада для меня – некий эталон. Может, потому что была первой и осталась единственной в сердце.
Я разогреваю в микроволновке еду – здесь она есть. Из ресторана, не заморачиваясь. Так проще, а я не люблю готовить. Мне б кухарку какую-нибудь нанять, но сейчас все лишние, пока мы с Ладой наедине. Никто не нужен, кроме неё. А особенно, когда она куда-то влипла. Что это так, я не сомневаюсь ни секунды.