– Я не знаю. – Юн беспомощно развел руками.
– Значит, не ты виноват, что мы каждую ночь появляемся там, в стране пиратов. А затем, утром, возвращаемся сюда? Возвращаемся сюда, как ни в чем не бывало. – Как он может винить свое детство в этом. Теперь без этих перемещений жизнь была бы тусклой, бесцветной.
– Правда, Дань. Я сам не знаю, как это получается. – Оправдывалось детство.
– Хорошо, допустим, – согласился Данька. – А там, на Тортуге, в городе кто привязался к капитану Свену? Кто попросил взять на корабль, на морскую прогулку? Прогулялись, называется!
– Наверное, ты. Ты, Даня. Я же не сумел бы. Ты сам говоришь, что я трус. – Лихо! Нашел себе отмазку, он – трус!
– Так я виноват? Да? Вот что, перестань врать. Не хорошо, когда дети врут взрослым. – Заявил Данька. Построже надо с этими мальчишками. Так и на шею сядет.
– Я не вру! Ты сам решил, что все это сон. И что ты можешь во сне делать все как хочешь.
– Ну, ладно. – Согласился Данька. Виноваты они оба. – А у тебя все еще колено болит? – Спросил он вдруг у своего детства.
– Коленко?
– Ну, да. – Ухмылялся Данька. – Когда ты залезал по веревочной лестнице на борт «Скитальца». Помнишь, как ты шарахнулся о борт?
– Помню. – Юн тяжело вздохнул. Не очень хочет вспоминать.
– А как ты вел себя в каюте капитана? – Докапывался Данька.
– Норма… нормально вел. – Заикался Юн. Насупился, обижается.
– Ага! Какую чушь ты ему плел?
– Я не чушь ему говорил. – Покраснел Юн. – Я сказал, что море большое. И соленое. А океан… океан еще больше.
– Ты думаешь, это единственная глупость, какую ты тогда сморозил? – Спрашивал Данька.
– Я… Я ему рассказал, как питаются моряки. Ночью в трюме едят солонину, что б червей не видеть. Она же испортится на жаре. – Потупилось детство.
– Ну, расскажи мне, расскажи мне, как мы моряки питаемся. – Настаивал Данька.
– Если в море долго находишься, и холодильника нет, то все портится. И солонина. Вы едите ее в трюме. Ночью. – Юн покраснел еще больше.
– Вот, вот. – Говорил Данька. – Насмешил ты тогда капитана. Даже не знаю, почему он не выкинул тебя за борт. И взял юнгой.
– Потому что я хороший. Я честный. Я ему сразу признался, что трус и слабак.
– Ах, какой оказывается, ты честный. Тоже мне, правдоискатель! – Возмущался Данька.
– А что? Он меня взял юнгой. Меня!
– Хорошо, взял тебя юнгой. Ты скажи, ты ведь перетрусил?