После, она уже пожалела, что не рассказала ему, как тетка обошлась с ней и отцом ее ребенка. Может, все было бы по-другому, может, он бы сам поехал к тетке и все устроил. Но страх перед своей матерью, остановил её поделиться девичьим горем.
– Да нет, тять, все хорошо, только скучно без работы дома сидеть, может, я работать пойду дояркой?
Отец обвел зорким взглядом дочь и подумал: – Может, и действительно, для нее так будет лучше. А, что, дочка, все равно в нашем совхозе для девушек другой работы нет, если хочешь, иди, поработай! Там много молодежи, будет веселее.
Время шло, Мария заметно стала округляться.
Ее подруга, Нюрка была постарше и опытнее, она все присматривалась к ней и думала: – что с девушкой происходит? – Не выдержав любопытства, спросила: – Мария, ты часом не беременна?
Этот вопрос, будто громом прогремел над головой Марии, её тело обдало жаром. Она засмущалась, серо-зеленые глаза наполнились слезами, прислонившись к кирпичной стене коровника, медленно сползла на солому.
– Нюр, я тебе все расскажу, только ты никому! – глотая слезы, проговорила она, и как на исповеди все рассказала подруге.
Нюрка с сочувствием выслушала ее. – Ничего, Мария, ты не плачь, расстраиваться тебе нельзя… – Мгновение помолчав, спросила: – А родители знают?
– Да что ты, Нюра? Если бы они узнали, я бы уже в могиле была! Отец, еще, куда ни шло, добрый, а вот мама! – она закрыла руками лицо и тихо заплакала.
– Ну, что мне делать с тобой? – она обняла подругу, поглаживая по спине, – чтобы никто не заметил твоего живота, ты утягивайся, а я никому не скажу!
На работе Мария находилась допоздна, утренняя дойка в четыре утра и длилась до восьми часов, затем в четырнадцать и в двадцать часов последняя дойка. Практически, она днями находилась на ферме, домой возвращалась, когда родители уже спали, и утром уходила, они ещё спали, поэтому, ни мать, ни отец, не замечали за ней никаких перемен.
– Отец, не кажется ли тебе, что наша дочь изводит себя работой? – спросила мужа Матрена, – работает наравне с взрослыми женщинами! Я подумала, надо будет ей зиму переждать, пока пройдут морозы, а весной может, пойти еще поработать, если захочет!
– Да, Мотя, я уже об этом думал, живем мы, слава Богу, жаловаться грех!
Матрена посмотрела в большие серые глаза мужа, – что это твои глаза, отец, на мокром месте?