– Ну, пока, подруга, – она обняла Марию, – не вешай нос, все будет хорошо! В обиду тебя не дам!
Мария с благодарностью посмотрела на неё, – спасибо тебе!
– Да, что уж там? Не стоит, отдыхай! Она вышла из дома и быстро скрылась за кустарниками.
О том, что Мария родила, в деревне знали все. Сплетницы только и говорили об этом.
Позор дочери Матрена тяжело переживала, мало разговаривала с мужем и старалась реже выходить на люди.
Муж всячески старался поддержать её: – Ты, мать, перестань удручаться из-за деревенских сплетниц, кто бы уж говорил? Не мы первые и не мы будем последними! На этом и свет стоит, сплошь и рядом такие случаи, а нам с тобой, надо радоваться, внучка у нас теперь есть, мы еще не старые, воспитаем себе помощницу, а, Моть? – он обнял ее, посмотрел в изумрудные печальные глаза, – ты у меня разумная жена, замечательная мать и должна принять Марию по-матерински ласково! Для нее сейчас главное наше с тобой отношение к ней! А языкатым сплетницам, я сам отвечу, да так отвечу, век будут помнить нашу честность!
Мария побыла на пасеке два дня и засобиралась уходить к своему гурту.
– Ты куда собралась, дочка? – спросил пасечник.
– Пойду я, дядя Вася, мне работать надо!
– Рано, Мария, тебе на работу, слабая ты еще, побереги себя! Да и с ребенком тяжело в поле, тебе домой надо! Если не хочешь у меня оставаться, давай я отвезу тебя к родителям!
От одного слова к родителям, ее бросило в жар.
– Спасибо, дядя Вася, мне уже хорошо, и я пойду в лагерь, а после, мы с Нюрой поедем к родителям!
Пасечник по-отечески посмотрел на нее задумчивым взглядом, – ты похожа на свою мать, она что задумает, никто ее не переубедит!
– Вы знаете мою маму? – она не хотела признаться ему, что слышала его исповедь перед Нюрой.
Он глубоко вздохнул, – знаю и очень хорошо! Люблю ее всю свою жизнь, поэтому до сих пор хожу в бобылях! Не встретил женщину, как твоя мама!
– А, что же вы не женились на ней?
– Потому что… – он глотнул, сделал короткую паузу. – Твой отец опередил меня! Будь по-другому, ты была бы, моей дочкой! Но видно не судьба… он опустил голову, – теперь вот так и живу, хлеб с медом жую! – он пытался улыбнуться, но только искривил губы, впился взглядом на поленья у печки и долго смотрел на них, будто решал серьезную проблему.