Зеленые обои уже не выглядели так привлекательно – словно, покрывшись плесенью, они потемнели. Воздух на улице был до странности мягким и теплым. Дул легкий ветерок. Ничего не изменилось. И я снова заплакала. Швейцар с бесстрастным лицом подозвал такси. Мы сели. Артур назвал адрес. Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Некоторое время мы ехали молча.
– А знаешь, диагноз может и не подтвердиться, – почти прошелестела я.
– Разумеется, – также тихо согласился он, и снова в салоне воцарилось тишина.
Слава Богу, с собой у меня были солнцезащитные очки, так что, выйдя из такси, я смогла, не привлекая внимания, пройти мимо консьержки. Не проронив ни слова, мы поднялись на лифте. На площадке Артур долго возился с ключами; наконец дверь распахнулась.
Вот мы и дома. Как я любила нашу уютную, полную сумасбродств, квартирку, на обустройство которой ухлопала столько сил и едва не свела с ума двух декораторов. «Да ведь это же не Версаль, черт побери», – не выдержал как-то один из них. При виде расставленных на подоконнике цветов в изящных горшочках я снова залилась слезами и, уже ничего не замечая, спотыкаясь на каждом шагу, добралась до спальни и рухнула на постель. Следом вошел Артур. В голове мелькнуло: надо бы убрать покрывало – от слез останутся пятна. Артур лег рядом и обнял меня. Странное чувство – никогда он не был склонен к подобным вещам. Время от времени я даже донимала его упреками: «Ты никогда меня не целуешь». «По-моему ты не в своем уме», – как правило, отвечал он. «Но речь не идет о постели, – настаивала я. – Она не в счет. Ты не целуешь меня на улице, на кухне, при посторонних» «Помилуй, как это не целую?» – возражал он. «А вот так. Назови хоть раз, когда такое произошло на улице». «Ну, хорошо, хорошо – обещаю целовать тебя в самых людных местах». Но ничего не менялось.
Сейчас он меня целовал: лоб, щеки, по которым катились слезы, волосы. Внезапно в памяти всплыло интервью с женой одного сенатора, которой недавно удалили грудь. По ее словам операция лишь сблизила их с мужем. Звучало, пусть и сентиментально, но вполне убедительно.
Артур еще крепче прижал меня. А вдруг такое случится с нами, подумала я, и он начнет целовать меня на улице.
Едва ли не сразу я принялась обзванивать знакомых. Ужасно хотелось обсудить все с мамой, но не хватило духу. «Стоит ли ее и отца посвящать в это? – размышляла я, – А вдруг, чем черт не шутит, все обойдется?» По-прежнему, несмотря ни на что, я продолжала, как заклинание, твердить: Этого не может быть! Ведь не исключено, а почему нет – диагноз не подтвердится, и домой я вернусь с малюсеньким, как у Милли, шрамиком. Разумеется, существуют еще озвученные страшные цифры. Но вероятное – это еще не достоверное событие, и вполне возможно – со мной, как всегда, все в порядке.