«Неподалеку от нашей обители женский скит есть, будь я князем, туда бы войско собирать поехал. Там такие матушки, что им и оружия не надобно. За себя и правду голыми руками постоят, но из них и лучницы знатные, и мечницы отменные». – «Это где ж они так научились?» Вопрос Епифания заставил меня вздрогнуть. Я и не заметил, как начал размышлять вслух. «У печальниц этих у всех судьбы схожие. Они, прежде чем принять постриг, пережили нашествия и моры, схоронили мужей и детей, только верой да памятью и живы, а это, сам знаешь, какая сила». – «А пойдём, брат, к митрополиту», – под его сапогом с хрустом брызнуло наливное яблоко.
Киприан, выслушав, просветлел лицом: «Сколько до скита?» – «Четыре дня пешего пути». Митрополит сник. «Или два дня конного пути», – уточнил Епифаний. – «День и ночь, если свежего коня с собой взять», – подобрался я. – «День туда, два назад, – подытожил Киприан и поморщился, – не удержим великую княгиню». – «А где это, близ какого тракта?» – спросил Епифаний. – «В излучине Волги, – пожал я плечами, но тут непослушные разноцветные осколки вдруг сложились в цельный узор, и я вскричал: – Так ведь это по пути в Кострому!».
Стоит ли рассказывать, как я хлестал коня и шептал ему на ухо, прося поторопиться, как молил взять на себя охрану Евдокии и её детей… Я увещевал матушек долго, но всё без толку, пока у меня от отчаяния не вырвалось: «Видно, правильно про нас миряне говорят, что сердца наши открыты лишь для молитвы. Не понять инокине тревоги женщины, рвущейся на части между долгом жены перед мужем, матери перед детьми!» Сказал и увидел, как замкнулись их лица. Что я наделал! Но, готовый быть изгнанным, вместо этого услышал: «Не приведи Господь испытать ей то, что выпало на долю каждой из нас. Вы двое и вы двое, собирайтесь в дорогу». «А не мало ли?» – усомнился я. – «Две по две, – странно усмехнулась настоятельница, – вполне достаточно. Как могут устоять перед двоими десятки одиночек, отягощённых железом?»
В изумлении я наблюдал, как инокини достали с полки колчаны и сосредоточенно вложили в их гнезда острые сулицы, которые были такими тонкими, что их умещалось не менее семи в каждом из колчанов. Всё очень сильно походило на военные сборы. Инокини, закрепив одна другой на поясе колчаны, отправились седлать лошадей…