— Чего вылупилась? — теперь Джил
заорала в голос, — Бери давай корзины! Ну!
Нет, эта мелкая мадам определённо
нарывается на тёплую беседу.
— И всё-то тебе не нравится, — очень
спокойно заметила я.
Оу! А голос-то у меня какой мелодичный.
Заслушаться можно.
— Я закрываю глаза — тебе не нравится.
Открываю — не нравится. Ты уж определись как-нибудь, что ли.
Между прочим, у меня вообще стойкий
иммунитет к любителям драть глотку – сказываются многолетние тренировки «на
кошках». В смысле, несколько весёлых лет в студенческом общежитии дали немалую
закалку и приучили находить выход из любых ситуаций.
Джил от возмущения подавилась воздухом
и замерла в немом изумлении. Правда, ненадолго.
– С ума сошла… – даже как-то
растерянно выдала она, но тут же опомнилась, – Ты забыла, с кем разговариваешь!
Я сделала вид, что задумалась.
– С мелкой девчонкой, которая считает,
что является центром вселенной, а ведёт себя, как старая базарная бабка?
У Джил немедленно затряслись губы, она
хотела что-то ответить, но я её опередила:
– Да-да-да, ты пожалуешься матушке, я
помню и жду с нетерпением. Что-нибудь ещё?
В этот самый момент, наконец, отмер
Гонс, который сначала о-очень заинтересованно рассматривал мои ноги, а потом,
вытаращив блёклые глаза, слушал нашу перепалку:
– Айрис, ты это, поостереглась бы.
Матушка ж не Джил. У неё дар пошибче будет. Не чета Джил-то.
– Ну, Гонс! – в голос «сестрёнки»
вернулись шипяще-свистящие нотки гремучей змеи, – Погоди у меня! Боле не стану
прикрывать твои шалости. Всё матушке расскажу!
– Да ведь шалости-то наши общие. Ты
чего?
– Давай! Ещё при этой расскажи!
– Да мы ж ничего такого и не делали, –
Гонс пожал худыми плечами, – Ну крали понемножку яблоки у соседей, ты вазон
матушкин любимый расколотила, и много чего ещё по мелочи творили, но это ж всё
не со зла и убытка большого не несёт, – с детской непосредственностью
перечислил парень «подвиги» своей мини-банды.
С каждой новой фразой маленькие глазки
Джил раскрывались всё шире, а в тот момент, когда им уже грозила опасность
выскочить из орбит и затеряться в густой траве, взорвалась:
– Дурень! Недоделыш проклятый!
Девчонку буквально трясло от гнева.
– Ты чего языком треплешь? Она ж
матушке расскажет, – почти простонала новоявленная сестричка и повернулась ко
мне, – не вздумай! Поняла?