– Так… – вторило перепуганное эхо.
– Вы вот деньгами ведаете, расчетами занимаетесь,
уважаемый, и мне интересно, несколько, это сколько?
– Ну-у, пара, тройка… может пять! – с вызовом глядя
на меня, провозгласил довольный собой жречишка.
– А если их оказалось втрое больше? То есть
пятнадцать… – уже с издевкой интересуюсь я, не без злорадства
наблюдая, как бледнеет мер Зальян. – Может и мне цену увеличить
втрое?
– Как можно?! – сорвался он почти на визг,
вскакивая. – Вы же договаривались…
Договорить я ему не дал, жестко перебив:
– Ён Рефана здесь я не вижу, а договаривался я с
ним. Да и к нему у меня были бы вопросы, неприятные должен сказать.
Например гвар…
Я умышленно замолчал, секретарь рухнул в кресло, можно
продолжать:
– Баньши…
Останки гвара все равно найдут, баньши нет, но мои
окровавленные уши мер Зальян уже внимательно рассмотрел. Обо всем
остальном им знать не обязательно, с этим пусть Гридня разбирается,
когда получит информацию по выполнению заказа. Хран’корам будет над
чем головы поломать, а может и нет, не так много я понимаю в
политике, которую они ведут.
– Ну, так как?
– Я даже не знаю… – опять жрец затянул тоскливую
песню, так недолго думая еще на бедность жаловаться начнет. Не
позволю!
– Зато я знаю! – сказал, как отрезал. – Цена заказа
сто двадцать золотых, новая одежда и доспех! – я выразительно
усмехнулся, ухватив двумя пальцами рваные полосы того, что осталось
от моего доспеха на груди. – Думал по-хорошему, цена вдвое и все,
так нет. Вам, милейший, упираться захотелось, а у всего есть своя
цена…
Помолчал мгновение, дождался, когда на меня посмотрят, и
продолжил:
– Цена лично вашего упрямства двадцать золотых,
новая одежда и доспех.
Такое заявление – это неслыханная наглость. Я это знал, но
остановиться не мог! Наконец, его проняло и, кажется, я нажил себе
в лице данного жреца кровного врага. Он замер на мгновение каменным
истуканом, а потом поднялся: неспешно, спокойно, во всяком случае,
с виду, хотя наверняка кипел от ярости.
– Вы правы. Я сейчас.
После этого заявления, бесцветным, ровным голосом,
секретарь стремительно вышел, а я остался стоять и думать, какая же
тварь меня укусила, что я так взбесился.
Хотя, я хмыкнул в голос, разглядывая погрызенные наручи,
укусила меня сегодня тварь и не одна. Прошло совсем немного
времени, и послышались шаги возвращающегося жреца. Он неспешно
обошел стол, и новый кошель лег рядом с первым, к которому я так и
не прикоснулся.