— Продолжаем разговор! — объявил он.
— Ты не ответил на вопрос!
Я покачал головой.
— Мои дела с Карпинскими касаются
только меня и Карпинских.
В этот момент от стола донеслось:
— Нет! Это всё подтасовано! — А потом
узколицый Григорий и вовсе выдал: — Он работает на комиссариат! Или
на контрразведку! Или на тех и других! Да это всё бессмыслица
какая-то! Их ведь точно эсеры ликвидировали!
Взгляды всех присутствующих
обратились ко мне, и это обстоятельство нисколько не порадовало.
Попробуй — опровергни обвинение, когда для одного из собеседников
ты как открытая книга! Нет, в голову ему не забраться, но эмоции,
чёртовы эмоции…
— На комиссариат не работаю, в
контрразведке тоже ко двору не пришёлся, — заявил я и через силу
улыбнулся, но улыбнулся, а это сейчас дорогого стоило. — Отчислили
с курсов, и месяца не проучился.
Горский кивнул и как-то очень уж
вкрадчиво произнёс:
— А что же теневой ректорат?
Я недоуменно уставился на него.
— Это как?
Быстрый обмен взглядами, случившийся
между Горским и эмпатом, мог и почудиться, но поразмыслить на этот
счёт не вышло.
— Значит, ты здесь по собственной
инициативе? — уточнил Горский.
— Нет, разумеется! Я же ещё не
рехнулся! — выдал я с нескрываемым раздражением. — Вам прекрасно
известно, что меня об этом попросили!
Леонтий Игнатьевич едва заметно
кивнул, будто пришёл к какому-то выводу на сей счёт, и
потребовал:
— Рассказывай!
Медлить я не стал, выложил изрядно
отретушированную версию розысков пропавших операторов, не забыв
упомянуть и о царившем в комиссариате бардаке, а под конец
предупредил:
— Бумаги нужно будет вернуть.
Но так просто отделаться не
получилось, меня засыпали уточняющими вопросами, пытаясь не столько
уточнить какие-то упущенные моменты и выяснить оперативную
обстановку, сколько подловить на противоречиях. Но тут уж я не
сплоховал, даже попытки ментального прощупывания особо не помешали,
ничем не должен был себя выдать.
И тем неприятней оказалось
услышать:
— Подожди за дверью!
Господин Горский произнёс это
лишённым всяких интонаций голосом, но сердце у меня так и ёкнуло.
Поднялся на ноги, глянул на стоявших в дверях парней, и те
расступились, освобождая проход. Я целиком и полностью
сосредоточился на ясновидении, двинулся на выход если и не
деревянной, то однозначно скованной походкой, но на задний двор или
в подвал, дабы незамедлительно поставить к стенке, меня не повели,
предложили расположиться в коридоре.