– Они вкусненькие, – вздохнул я.
Это была чистая правда. Псевдолаймы — фрукты с уникальной
особенностью. Они выглядят как лаймы, пахнут как лаймы, на вкус —
ну в точности как лаймы. Но по сути своей — природный эквивалент
ЛСД. Но такой, мягенький, лаймовый. Без жёстких трипов.
Между тем, пришла пора закругляться.
– Спасибо, что присмотрел за мной. Но передай Тэду, что он
придурок. Я еле отодрал его милый рисунок с груди.
– Вообще-то это твои художества! – засмеялся Шин.
Ну зашибись! То-то я думаю — слишком натурально нарисовано. Тэд
бы так не смог.
Капсула начала замедляться возле небольшого домика в характерном
японском стиле. Во всей префектуре таких домов два: музей
национальной истории и лачуга мастера Вафу. Она стоит едва ли не в
самой верхней точке Ю-Дору — на крыше одной из башен-муравейников,
среди стальных строительных лесов вычеркнутой из проекта
телепортационной площадки. Вафу подговорил застройщиков (наверняка
не без своих фокусов) и его хибару перенесли сюда с самых окраин,
где была наша старая школа. Отсюда и до купола уже недалеко, всего
несколько километров. Но Вафу и этого мало: свободные от промывания
костей бывшим ученикам часы Вафу просиживает на крыше своего дома и
смотрит, как солнца сменяют друг друга, а недвижимый диск Сама, как
вечный судия, парит безмятежно и так далее и тому подобное.
Каждый месяц Вафу отсылает в музей истории новый сборник своих
стихов. Он и сам — та ещё история. Но об этом как-нибудь в другой
раз.
Я высадился на заброшенной стройплощадке и поспешил к домику.
Всё было рассчитано идеально, через минуту истечёт таймер, а я как
раз буду на месте. Маленькая победа в череде грядущих поражений. Уж
если Вафу завёлся, его мало смягчит мой своевременный приход.
Скорее наоборот.
Я позвонил в дверной колокольчик (ох уж этот доисторический
колорит!) и приготовился к расправе.
Дверь бесшумно отворилась и я шагнул в полумрак прихожей.
Никого. Из глубины дома раздался утробный окрик:
– Наверх.
Я часто бывал здесь и сориентировался без труда. Мимо шкафа с
бумажными (как это читать?) книгами, по деревянной лестнице на
второй этаж (искусная имитация, даже скрипят натурально), затем по
приставной бамбуковой — на крышу.
Узкая площадка пять на пять метров была усыпана мелким гравием.
У самого края — на пороге пустоты — на низенькой скамеечке
расположился мастер Вафу, облачённый в красный халат. Так сказать,
в цвет лица. Он был полностью поглощён изучением пустынного
горизонта и мерцающих вихрей газовой пыли.