Глупо рассчитывать, что Матвей предложит снова встречаться.
Все-таки шесть лет – большой срок. Но…
Да, я рассчитываю. Вернее, надеюсь.
Он так на меня смотрел…
Парень просто был в шоке.
Нет, это было что-то большее. Я почувствовала.
Всю дорогу до больницы витаю в розовых мечтах и глупо
улыбаюсь.
Даже случайный парень в метро, решив, что мои улыбки
предназначены ему, подходит знакомиться.
Чуть не проваливаюсь от стыда, когда он заявляет: «Я вижу: тебе
понравился. Можно встретиться! Но у меня хаты сейчас нет»
На отделение опять прихожу заблаговременно, и… сталкиваюсь с
Матвеем.
Зависнув в его взгляде, мысленно записываю симптомы: нытье рук,
резь в загрудине…
Ощущения, как вчера конспектировала за Федосеевым.
Стенокардия.
Парень кидает мне: «Привет» и собирается пройти мимо, но я,
понимая, что больше, возможно, такого удобного случая не
предвидится, торможу его вопросом:
– Мы можем поговорить?
Останавливается, смотрит на меня взглядом, от которого прошибает
озноб, и, скривив губы, уточняет:
– Твой друг не будет против?
Не прячу глаза.
Приревновал?
Это хорошо или плохо?
Некогда разбираться. Главное сейчас объяснить, что между мной и
Максом чисто братско-сестринская любовь.
– Не будет. Потому что Макс просто друг. Без всяких скрытых
значений.
Продолжаем таращиться друг на друга, вспоминая про непонятки из
прошлого, связанные с его братом, когда-то просто моим другом.
Матвей первый разрывает контакт и пренебрежительно
спрашивает:
– А нам есть о чем говорить?
Молчу. Диалог получается каким-то неправильным.
Неужели после тех чувств, что мы пережили, нам не о чем
поговорить?!
Неужели в его сердце не осталось немного если не любви, то
нежности ко мне?!
– Если ты думаешь: я скажу, что рад тебя видеть, то это не так,
– бросает он, отгораживаясь от меня.
Проглатываю обидные слова, раздирающие душу, стараясь не
показать, как мне больно.
– Мы же будем проходить ординатуру вместе, – выискиваю аргумент
и заметаю следы своих чувств, своих скрытых желаний. – Каждый день
встречаться.
– И что?
От его равнодушия внутри я уже давно захлебываюсь слезами, но
снаружи держу лицо и только мысленно, будто заклинание, причитаю:
«Боже, дай мне сил сейчас не разреветься перед ним».
– Я думала…
Кривится.
– У тебя не всегда это получается.
Этот удар под дых приводит меня в чувства. Собираю остатки силы,
гордости и выплевываю: