– Скажи еще, никогда бы не подумал, что из меня что-то
получится. Я же женщина, а решила стать хирургом!
Молчит, а мне уже не остановиться:
– Знак молчания – знак согласия?!
Похоже, говорить теперь буду только я.
– Вот скажи, ты бы удивился, если бы тебе заявили: «Какой
красавчик, еще и доктор хороший»?
Усмехается.
– Вот-вот. Почему же все мужчины, примеряющие на себя роль
хирурга, вместе с решением о специализации, словно подписывают
негласный договор: ненавидеть женщин, выбравших аналогичную
специализацию. Что это?! Не допустить даже мысль, что они могут
быть в чем-то хуже женщины?
– Бред. Я не боюсь конкуренции. Для этого я пахал все это время
и получил красный диплом.
– Забудь, какого цвета у тебя диплом! Тебе не говорил об этом
Лешин?!
– Давай не попадаться друг другу на глаза, – произносит Матвей,
проведя черту под нашим сумбурным диалогом, и, не получив от меня
ответа, уходит.
Кусаю губы, извергая вопросы:
Почему?
За что?
Как так!
Есть ли страшнее наказание, чем встретить Матвея, когда он забыл
меня?!
Если вчера я решила, что была не в форме и выполняла задания на
автомате, то сегодня даже Лешин, внимательно отсканировав мое лицо,
спросил:
– Аниса Аминовна, вы не заболели?
Я попыталась взбодриться, но моей энергии хватило на пару часов,
а новой порции энергетического коктейля в организме не
оказалось.
7 глава. Игнор
Что-то я вчера поплыл.
Реально.
Аня, в новой, еще более завораживающей версии, нежданно
появившаяся передо мной, атрофировала напрочь весь здравый смысл,
заморозила память. Я снова ощутил себя влюбленным мальчишкой,
позабыв, какую боль она мне причинила. А сейчас, словно отходя от
наркоза, остро чувствую ее и, скрипя зубами, терплю.
Закрываю глаза и всплывает картинка из прошлого...
Больничный подоконник, я сижу на нем, тупо уставившись в одну
точку.
Последние числа июня, за окном жара и ветер играет зеленой
листвой, а внутри меня убийственный холод Антарктиды.
Девушка, которую я люблю, забрала деньги и уехала!
Повторяю себе, как заклинание: «Неправда».
Только время стирает дни на календаре и мою уверенность в этом.
Она не приходит, не связывается со мной, чтобы объяснить свое
исчезновение…
Другой месяц. Другое окно.
Смотрю на него, задрав голову, и молю: «Выгляни. Пусть все, что
произошло, будет просто ужасным сном!»
Бабулька, божий одуванчик, проходит мимо со своей собачонкой и,
сочувственно смотря на меня, произносит: