[1] Мессия — буквально, Помазанник; в
данном сюжетном эпизоде игра смыслов, в которой Дон пытается
принизить примаса, а примас указать Дону на его непонимание целей
главы сектантов.
В душе родилось тягучее ощущение, как будто вляпался во что-то
грязное. И дело не в прикованных к столбам ремонтниках, плевать, я
и не знаю их толком. Но чувство вины всё равно давило на совесть. Я
мог выбрать столб, и стоял бы сейчас возле него голый, жалкий и
честный…
Но мне нужно выжить. Любым способом.
И вернуться в Загон.
Надо понять, кто они есть — миссионеры. Чем дышат, о чём думают.
В чём смысл их существования? Молятся какому-то Великому
Невидимому. Однозначно секта. А примас — глава. Я должен завоевать
его доверие. Пусть он и предложил мне присоединиться, но доверия во
взгляде нет. Нужно проникнуться его учением, самому поверить в
Великого Невидимого, выучить молитвы, и потихонечку, полегонечку
искать подходы к его детям. К Урсе, к Андресу. Хотя Урса слишком
яростная. Фанатка. Андрес выглядит мягче и, судя по всему, у него
высокое положение в местной элитке, иначе бы примас не доверил ему
обряд инициации, или как там они обозвали процедуру превращения
человека в тварь…
Брат Готфрид — могу я теперь называть его братом? — протянул
баклагу с водой, и я долго пил, наслаждаясь каждым глотком. Потом
меня отвели в келью.
Келья — громко сказано. Пещера, вырубленная в скале. Рядом были
другие пещеры, что в них находилось — не знаю, но та, в которую
отвели меня, походила на склеп. Тёмная, тридцать шагов в длину,
десять в ширину. В центре кострище, обложенное камнями, вокруг
лежанки из тряпья и сухой травы. На стене две полки, одна с
книгами, на другой грубый глиняный горшок и несколько таких же
грубых пиал. Жили здесь подростки, из взрослых только трое. Все не
стриженные. В глаза бросилось сильное расовое различие. Во время
инициализации я как-то не обращал на это внимания, а сейчас
заметил. Большая часть послушников и миссионеров имели азиатскую
или арабскую внешность. Это что, примас рекрутирует своих
последователей из жителей Османской конгломерации?
Моему появлению никто не обрадовался. Когда легли спать, я
подслушал, как один подросток говорит другому, что мяса им теперь
достанется меньше. Мясом мог быть я. После трансформации тварь
убивают, сушат и съедают. Их расстроило то, что теперь на одну
тварь будет меньше.