— Я его нашел! — с гордостью повторил
Гнор, по-прежнему сжимая в руках колбу. — Три тысячи восемьдесят
восемь крыс, шестнадцать кошек и десять собак благополучно
воскресли благодаря моему величайшему изобретению. Я их травил,
рубил, кромсал… а они все равно живые. При этом все их реакции
остаются на прежнем уровне, а некоторые и превышают средние
показатели для своего вида. У них даже инстинкты сохранены,
понимаешь?! А значит, я нашел нужный состав, и теперь настала пора
испытать его на человеке!
— Хорошая новость, — спокойно ответил
я. — Сходи в хранилище и подбери себе подопытного.
— Нет! — тревожно дернулся Гнор и еще
сильнее прижал к груди склянку. — Это мое открытие! Моя работа! Мой
эликсир! А значит, именно я должен первым обрести бессмертие!
Вот уж когда скептический настрой
призрака передался и мне.
— А если ты ошибся?
— Я не могу ошибиться! — взвизгнул
старик, и его руки отчетливо затряслись. В и без того горящих
глазах зажглись совсем уж безумные огоньки, а скрюченные пальцы
сжались, словно я прямо сейчас собирался вырвать у него драгоценную
колбу и украсть плоды его многолетнего труда.
Ну да, помощничек мне достался не
самый покладистый. Гнор был по-стариковски упрям, себялюбив,
неимоверно тщеславен и до крайности подозрителен, поэтому с самого
начала настоял, чтобы ему выделили отдельное помещение. Там он не
только работал в полном одиночестве, но и жил, а также вел
подробные записи, которые, разумеется, тщательно прятал.
При этом любую помощь Гнор отвергал,
а чужие идеи и предположения никогда не принимал на веру. Сначала
ему надо было все по сто раз изучить, проверить, испробовать на
зуб, разобрать по косточкам. И только убедившись, что идея
действительно работает, он соглашался ее применить.
Надо ли говорить, что свои
собственные исследования он дублировал и бесконечно перепроверял,
чтобы быть абсолютно уверенным в результате. С таким подходом
вероятность ошибки и впрямь невелика. Но все же применять на себе
непроверенный эликсир было чревато, поэтому я предпочел бы, чтобы
первым его принял кто-то другой.
— Нет! — отпрянул старик, когда я
повторил свое предложение. — Он абсолютно надежен! И я это
докажу!
Его лицо стало совсем нехорошим. Он
замер, словно на что-то решаясь, после чего взмахнул рукой с
драгоценной склянкой, вырвал из горлышка тугую пробку, быстрым
движением опрокинул ее содержимое в себя. После чего с полубезумной
улыбкой выхватил из-за пазухи острый нож и с торжествующим воплем
всадил его себе в грудь.