Тикса перебирал свою коллекцию камней и выцарапывал на их боках
понятные только ему символы, изредка отрываясь от этого занятия для
того, чтобы собрать под снегом несколько жидких охапок травы и
задать корм лошадям. Животные от такой пищи в восторге не были, но
все же жевали, хотя понятно, что долго на этом корме они не
протянут.
Ниргалы выполняли всю остальную работу – собирали дрова для
костра, ставили силки на заячьих тропах, умудрились подстрелить
молодого оленя, чье мясо до сих пор не съедено. Охромевший ниргал
вновь щеголял полным доспехом – его ногу я осмотрел и обнаружил,
что он умудрился загнать себе под колено обломок ветки, достаточно
тонкий, чтобы пройти сквозь сочленение ножного доспеха и звенья
кольчуги. Сейчас помеха устранена, рана очищена и залечена, доспехи
вернулись на место, опять превращая ниргала в подобие железной
статуи.
Сам я успел приложить руку ко всем занятиям не связанным с
приближением к обжигающему теплу, чтобы хоть как-то занять разум и
заставить, казалось бы, застывшее время сдвинуться с места.
Получалось плохо. Особенно тяжело приходилось ночью, когда все
остальные члены отряда погружались в сон до утра. Мне хватало пары
часов, после чего глаза открывались сами собой и, изрыгнув
очередное проклятье, я принимал сидячее положение и молча пялился в
темноту. То еще занятие и уж точно никак не способствующее
умиротворению души. Если учесть, что единственным развлечением было
наблюдение за стоящим на страже ниргалом и сыплющимся с небес
снегом… Но я держался. Стиснул насквозь промороженные зубы и
держался, нарочито отгоняя мучившие меня мысли о поселении.
Единственным положительным моментом было то, что у меня
появилось вдоволь времени, чтобы разобраться с другой проблемой. Я
постарался переключить внимание на состояние своего тела и торчащий
за плечами пучок белесых щупалец. Особенно меня беспокоил факт, что
многократно обвившаяся вокруг моей шеи парочка щупалец ни в какую
не желала разматываться. Попытавшись силой разогнуть неподатливые
отростки, я потерпел поражение. Щупальца словно закостенели. В
голове мелькнула шальная мысль перерезать их ножом, но столь же
быстро я решил этого не делать. Охватывающие шею щупальца
беспокойства не причиняли, я их практически не чувствовал. А вот
что произойдет, если я попытаюсь их перерезать, это еще вопрос.
Запросто заполучу дырку в горле от неудачного движения ножом, или
же, в ответ на агрессию, ледяные плети конвульсивно сожмутся, и я
останусь без головы. Впрочем, оставшейся свободной длины побегов
хватало, чтобы я мог снять сумку с кристаллом и попытаться
разгадать его загадку. Долгими ночными часами я завороженно
вглядывался в глубину кристалла. Строил безумные догадки о
таинственном синем мерцании внутри бережно ограненного куска
горного хрусталя. Тщетно. Единственный вывод, к которому я пришел,
был следующим – «древняя магия». Заодно и посмеялся над собой,
запрокидывая лицо к ночному небу.