— Моранор, — подавив желание запустить в ехидную физиономию
Перворождённого кубок с отваром из ацеласа, которую лекарь приказал
пить всю следующую неделю, Боромир бросил на вошедшего кислый
взгляд. Который, впрочем, был абсолютно проигнорирован. — Морской
Страж, Владыка Пеларгира и Клинок Умбара… Вы не могли бы
заткнуться? И так тошно.
— … Однако теперь, по крайней мере, я уверен, что всю следующую
неделю, если случится ещё одно нападение, ты проведёшь его не на
передовой, — как ни в чем не бывало закончил нотацию Моранаро,
скрестив руки на груди. После чего, шагнув к ученику и посерьёзнев,
с осторожностью прощупал чуткими пальцами голову гондорца,
наполовину скрытую чистой тканевой повязкой. Глаза нолдо чуть
вспыхнули изнутри, а боль, сжимавшая в тисках голову мужчины,
слегка ослабила хватку. — Жить будешь. Как ты так подставился?
— Щит раскололся, — мужчина устало улыбнулся, благодарно кивнув.
— И следующий удар палицы я отразить просто не успел. В итоге
ударило прямо по шлему. Что характерно, шлем остался цел. А вот
голова не очень.
— Очень странно, юноша. Учитывая отсутствие мозгов в литой
голове, я скорее рассчитывал бы на обратный вариант. Сражаться в
первой линии было лишним.
— Брал пример с тебя, наставник, — беззлобно огрызнулся Маршал
Белой Башни. Эльф не удержался, фыркнул.
Слова Боромира были правдивыми. Ни военачальники Нолдор, ни
впитавшие их обычаи и культуру военачальники Нуменора и Гондора
никогда не отсиживались за спиной собственных воинов. Долг каждого
полководца, будь он эльфом или человеком, — вести своих воинов в
бой лично, подавая пример и ободряя на поле боя. Иначе и быть не
могло. В конце концов, подобными вещами жители Гондора, смертные и
бессмертные, и отличались от морэдайн(9), чьи
предводители предпочитали руководить, стоя за спинами армии. Ну,
кроме Назгулов, понятное дело. Эти в первые ряды шли охотно, когда
появлялись на поле боя. Что происходило, к счастью, не так
часто.
Нолдо ласково сжал пальцами правой руки плечо ученика (Боромир
слегка крякнул — хватка правой руки у Моранора была стальной в
буквальном смысле) и сел за походным столом напротив, наливая себе
вина.
Злиться на бывшего учителя было не только бесполезно, но и
глупо. Подлинных обвинений в его словах не было — такие были бы
сказаны совсем другой интонацией и другим голосом. Морозным,
давящим — будто ледник древнего Хэлкараксэ. Сейчас же ничего
подобного не чувствовалось.