Я сменил тактику, и три полностью
разворотили его правое колено, выставив на обозрение осколки костей
вкуса сахара. Контаги словно и не заметил такой потери – стал
использовать третью руку для передвижения. Боли он, судя по всему,
просто не чувствовал и сейчас его интересовал лишь я.
А точнее, мое мясо.
Две последние пули попали в голову,
развалили часть черепа вместе с правым глазом, оставив после себя
кровавые ошметки. Он наконец‑то упал, заливая все скудной, темной в
свете единственного фонаря кровью.
Надо сказать, что я потерял свое
хладнокровие на какие‑то секунды, поэтому не сразу понял, что
обойма опустошена, но я продолжаю нажимать на спусковой крючок.
– Будь я проклят. – Я
зарядил последнюю обойму. – Будь я проклят!
Тень, крутившаяся на ящике и
спрятавшаяся сразу после того, как я посмотрел в ее сторону, вполне
доказывала, что с этим пожеланием кое‑кто давно уже запоздал.
На голове контаги, на месте раны,
начал надуваться кровавый пузырь. Мне чудилось, что тот поет мне
песню, и во рту появился неприятный цвет. Сперва он был с вишню,
затем со сливу, потом раздулся до размера арбуза и лопнул,
раскидывая красные капли во все стороны.
Контаги внезапно громко булькнул, а
затем неловко прыгнул, обрушившись рядом, и тут же едва не схватил
меня всеми тремя руками. В итоге его пальцы чуть‑чуть разминулись с
моим голеностопом. Я подскочил, перемахивая через длинную клешню,
всадив ему в спину еще три пули.
Он сбил меня прямо в воздухе, словно
дикий кот, ловящий пролетающего над ним воробья. Удар был
серьезный, подобные я получал только на ринге. Пистолет улетел в
одну сторону, я в другую. В глазах стало темно, в ушах звенело, и
все кружилось, хоть лежи и не вставай.
Но я совершил подвиг. Поднялся на
четвереньки, словно собака. Мой противник был в крови, и, судя по
всему, это обстоятельство его не пугало точно так же, как
отсутствие половины башки. То, что я с ним сделал, могло бы убить и
слона, но не его.
Контаги должен был сдохнуть. Если не
сейчас, то минут через пять. Вот только беда в том, что до этого
прекрасного момента он разорвет меня на куски.
Несмотря на продолжающийся в ушах
звон, я бросился обратно, к первой двери, дорога к которой теперь
была открыта. Рванул на себя гаечный ключ, повернул рычаг, толкнул
плечом и вывалился в пустой коридор. Но мой «друг», словно
чувствуя, что еда уходит от него, ускорился, с трудом пролез через
проем, закрыв телом все пространство и пачкая стены кровью.