Моя спина стала мокрой от пота, а
воротник сорочки впился в шею. Я начал медленно отступать назад,
надеясь, что он придет в себя от сна не так уж и быстро. Уж лучше
люди Ингрема, чем это.
Когда‑то он был здоровым и крепким
малым, судя по лицу – откуда‑то из самых низов. Но то, что
сделала мотория, уже нельзя назвать человеком.
Глаза у него оказались желтоватые, с
множеством выступивших сосудов, и он смотрел на меня несколько
мгновений, словно не понимая, откуда рядом с ним мог взяться
человек, а затем его рот издал звук – совершенно глупое,
высокое курлыканье.
Возможно, в другой ситуации это
прозвучало бы очень смешно. Но не когда перед тобой людоед с
примитивнейшим набором инстинктов.
Он шагнул ко мне, и мой «Стук»
опустошил остаток обоймы. Промахнулся я лишь раз, из‑за спешки, но
четыре попадания совсем не остановили контаги. Только раззадорили,
и его сонливость пропала. Средняя рука внезапно метнулась ко мне,
словно плеть, так что пришлось отскочить в сторону, а затем
отбежать за ящик, чтобы он не прижал меня в угол.
Я поменял обойму, взяв на этот раз
ту, что была заряжена патронами с экспансивными пулями. Стрелять не
стал, бросился к двери, через которую ушла женщина. Знал, что шанс
выбраться здесь небольшой, но попытаться стоило.
Пока я силился повернуть запорный
рычаг, отметил про себя, что двигатель и не думал переходить на
холостой ход. Контрабандисты, связавшиеся с искиркой, явно не
планировали останавливаться и сдаваться на милость штурмовой
бригады речной полиции.
Дверь была заблокирована. Я
повернулся к контаги, довольно быстро шагающему в мою сторону. Шел
он вразвалочку, точно пьяный, и курлыкал как ненормальный.
Не раз и не два я видел на фронте,
что делает с человеком экспансивная пуля. Она остановит любого.
Даже фанатика. Даже придурка под опиумом и серым порошком. Именно
для этого ее и создал один из наших пехотных офицеров во время
войны за независимость Карской колонии. Так что я надеялся на
эффект, и у меня были на это все основания.
Действительность же оказалась куда
более неприятной. Я неплохо стреляю, так что с такого расстояния
выбил девять из девяти. Четыре пули угодили ему в грудную клетку,
лопнув в ней свинцовыми осколками, разлетевшись во все стороны
ничуть не хуже шрапнели. Каждая заставляла его пошатываться, но с
ног не валила.