И в то же время для него было
совершенно естественно иметь в собственности почти тысячу человек
другого цвета кожи, у которых нет никаких прав.
Западный континент вечно шел не в
ногу со всеми остальными. И то, что было дико для нас, для них
считалось совершенно естественным. Сейчас он как раз возмущался,
отчего пассажиры не одобряют порядки его страны, находящейся на
другом конце океана.
– Я будто не на палубе «А», а в
дебрях чапараля[6], Итан. И в нем затаились краснозадые дикари.
Едва зазеваешься – прощай скальп!
– Здесь Старый Свет, и
дене[7] тут редкие гости.
– Не притворяйтесь, что вы меня
не поняли. Это молчаливое порицание моего образа жизни я чувствую
кожей. Ха! Просто потрясающе! Можно быть чертовски богатым, но
какой‑нибудь обедневший баронет из Королевства все равно смотрит на
тебя, словно ты пришел из ночлежки. Меня не считают равным, словно
я не белый человек.
Я развел руками, показывая этим, что
удивляться подобному, по крайней мере, странно.
– Многие не одобряют традиций
вашей страны. До войны с этим мирились, но после нее мир слишком
сильно и слишком быстро изменился. С появлением мотории Западный
континент стал гораздо ближе, а чужих глаз у вас – больше. То,
что раньше казалось далеким, теперь стало довольно реальным.
– Пфф! – Он слишком
энергично взмахнул бокалом, и бурбон выплеснулся ему на руку, но
Осмунд этого словно и не заметил. – Война! Когда Отцы
Основатели помогали вам сдирать бобровые шкурки[8] с искиров,
вы не жаловались и не морщили нос! Принимали помощь и просили
добавки. Углем, золотом, пулями, кораблями и людьми. А теперь
только и делаете, что неодобрительно кривитесь и покушаетесь на
нашу, за два последних столетия ставшую традиционной,
собственность. В каждой центральной газете обязательно какой‑то
писака упомянет о том, что у нас следует отобрать негров. А писаки,
как мы знаем, пишут лишь то, что одобряет правительство.
– Вам не кажется, Осмунд, что
люди не должны быть собственностью?
Он посмотрел на меня с печалью:
– Люди всегда являются чьей‑то
собственностью. Свобода в нашем обществе лишь иллюзия! Приятная,
куда уж деваться, не стану этого отрицать, но иллюзия. Все, начиная
от мальчишки‑газетчика и заканчивая вашей королевой, –
принадлежат кому‑то. Родителям, мужу, фирме, армии, прихожанам,
церкви, газете, стране, пароходной компании или самому дьяволу! Но
им всем дался именно мой чертов раб! Что вы на это скажете?