Из служебной записки
первого советника герцога Тараш
Лавиани щурила холодные,
бледно‑голубые глаза и слушала, как воет разгулявшийся
ветер. Была середина дня, но из‑за низкой облачности
и сильного снегопада создавалось впечатление, что вот‑вот
должна наступить ночь. Не самое легкое время для тех,
кому не повезло очутиться далеко от жилья в такую
погоду.
Крупные снежные хлопья оседали
на непокрытой голове сойки, новой теплой куртке, подбитой
собачьим мехом, и нахмуренных бровях. Из‑за разыгравшейся
непогоды довольно близкие горы, которых еще вчера, казалось, можно
было коснуться рукой, теперь превратились в сумрачных
призраков. Мело изрядно, и она понимала, что это
не конец. К вечеру вполне может начаться снежный
буран.
Такое уже случилось два дня назад.
Один полудурок отошел по нужде шагов на тридцать
от трактира, а обнаружили его лишь на следующее
утро – бедолага не смог найти обратную дорогу
и замерз в сугробе.
Тупой недалекий осел. Идиотская
смерть. В такую погоду многие дохнут точно мухи.
Лавиани беспокоилась о Тэо,
который отсутствовал уже почти сутки. Она злилась на себя
за это волнение, но ничего не могла поделать.
За те месяцы, что они провели вместе, волей‑неволей
попрыгун стал ей гораздо ближе, чем многие другие знакомые.
Впрочем, Шерон это тоже касалось.
Глупо привязываться к чужим
людям, но с этим сойка ничего не могла поделать.
Она слишком долго жила одна и успела подзабыть –
каково это: с кем‑то быть заодно, ежедневно общаться
и оказаться скованной цепью одной цели.
Пожалуй, ей это даже
нравилось.
Иногда. В редкие минуты, когда
эти дети не бесили ее своей безграничной наивностью
и невероятным доверием ко всем попадающимся на пути
людям.
Вспомнив об указывающей, сойка
тяжело вздохнула, и ее пальцы сжались на шее все еще
теплой курицы. Столь тощей, что на нее без слез
не взглянешь – сплошные пестрые перья, под которыми
лишь кости. Придется очень постараться, чтобы найти в ней хоть
немного мяса.
Лавиани, навалившись всем телом,
толкнула тяжеленную дверь трактира, и ее окутала густая волна
тепла, запаха мясной похлебки и едкого, плохо сваренного пива.
Сидевшие за столами постояльцы, застрявшие на этой
стороне Мышиных гор, повернулись к ней, но, узнав, вновь
занялись своими делами.
Точнее, бездельем, которое длилось
уже не один день.