— Какого хрена?
— Сдрисни, фиолетовая коза!
Длинный парень стоит на дороге и, наклонив голову, разглядывает
меня, точно невиданную зверюшку. Его обнаженный торс, упакованный только в
жилет, утыканный металлическими конусами, маслянисто блестит в лучах
светильников. Длинные ноги в кожаных штанах кажутся бесконечными. Я смотрю на
темный сосок и шизею от возмущения.
— Кто коза? Я? А ну, чмо, повтори!
— Коза, — усмехается незнакомец. — Повторил. И что дальше?
— Ну, ты попал, говнюк!
Кидаюсь на него, ни секунды не раздумывая. Просто резко
выбрасываю руку, метясь в глаз. Но парень с хохотком отшатывается. Я
промахиваюсь, по инерции делаю два шага и снова разворачиваюсь к врагу: меня
уже не остановить. Тут же подпрыгиваю, бью паразита в плечо, взвизгиваю и
отскакиваю. Трясу рукой, которая попала на острые верхушки конусов и теперь
немилосердно болит.
— Ай-ай-ай, — потешается парень. — Лапке бобо! Дай подую.
— Говнюк! Урод! Да я тебя…
Пытаюсь его пнуть, но он только переставляет ходули, и я
опять промахиваюсь. Краем глаза вижу толпу, собирающуюся вокруг нас. Зрители
еще больше заводят.
— Ух, ты, Медуза Горгона! — рычит он. — Жало свое спрячь.
— Мало? На еще!
Я замахиваюсь, и вдруг земля уходит из-под ног. Только что
стояла на плитках пола и уже болтаюсь в воздухе. Лишь через секунду поняла, что
этот нахал перехватил меня за талию и опрокинул головой вниз. Вот так просто, одним
движением, словно и нет во мне пятидесяти килограммов живого веса.
Чувствую себя сломанной куклой, руки болтаются, пот
застилает глаза, а голова висит между его длинных ног.
— А так сможешь драться, коза? — подзадоривает этот ублюдок
и встряхивает меня.
Чувствую, как предательница-юбка ползет по ногам, открывая
всему миру обтянутый колготками передок, но ничего сделать не могу. Танцпол
покатывается со смеху. Музыка тоже смолкает.
Иногда разгоряченные азартом зрители ввязываются в драки, устраивают
настоящий армагеддон. Агрессивное поведение заведенных музыкой людей — норма в
этом баре, вот только я никогда не оказывалась в подобной ситуации. Такое
унижение снести не могу.
— Урод! — ору во всю силу легких, не зная, то ли держать
юбку, то ли попытаться ударить обидчика по яйцам. Если, конечно, смогу достать
их из идиотского положения.
Ненависть к незнакомцу побеждает: резко дергаю ногами назад
и сцепляю их в замок на его шее. Как попадаю туда, куда мечу, не понимаю, наверное,
от злости обострились все инстинкты. Теперь этот нахал в крепком захвате, вишу
на нем, как на турнике, а если я вцепилась в кого-то, ни за что не отпущу!