Цепь событий - страница 5

Шрифт
Интервал


но хочет и царская дочка горшком обладать
он будет ей напоминать про японскую мать
про детство и юность где он и обязан стоять
и хочется крикнуть династия Ли а династия Ли
а вы между прочим в согласии жить бы могли
в любви и согласии в неге духовных стяжатели благ
ведь чуть что не так под ногами архипелаг
у вас начинает плясать словно Вита святой
уж лучше бы вы занимались ей-богу синтой4
к чему с самурайской упертостью в складках Земли
нам так ненавидеть друг друга династия Ли

Кормящая

Этой женщине с млечной грудью,
С перепроизводством, с ртутью
Вместо взгляда, с младенцем,
На бедре восседающим, с добрым сердцем,
Но пустым кошельком испокон
Веков – мой поклон.
Родилась прожорлива я и криклива.
В системе вечного недолива —
Сразу росла юристом. Мать злюща,
Но поняла, что лучше меня кормить лучше.
У Елоховки, в доме, где живет Наташа
Ванханен, нашлась молочная мне мамаша.
Благословенна ты, подобная козе Дерезе,
Женщина! Кланяюсь молочной твоей железе
Огромной, намокшему платью, братцу
Молочному или сестре, молочному братству,
Замыкающему кольцо советского голодомора
На доме возле Елоховского собора.

«Здравствуй, отдых! За границу…»

Здравствуй, отдых! За границу
Дома, службы и плиты!
Не в тюрягу, но в больницу
Заполняю я листы.
Мне вопрос средь прочих склизких
Шлет приемный их покой:
– Телефоны ваших близких
Для летальности какой?
Понимаю, погибаю
И границу не пройду:
Я без близких прозябаю,
Я вообще как тип – гряду.
То есть не к кому из росов
Будет срочно позвонить.
Будет в смысле оргвопросов
Некому похоронить…
Интересно. Интересно.
Ставьте прочерк. Никому
Не звоните, им полезно.
Пусть не знают. Я пойму.
Рай постельный ал и жарок,
Пахнет серою бельё.
От меня вам всем подарок —
Одиночество моё.

«Поздняя ночь. Пустой в ночи перекресток…»

Поздняя ночь. Пустой в ночи перекресток.
Чего же мне не хватало? Любви с наперсток,
Здоровья с гулькин нос – тащить холостую лямку.
Понятливого бога (и лучше – самку),
Всего понемногу, глядишь, и пришлось бы впору:
Мужества – бросить златоглавую эту Гоморру,
Взбитых сливок морской пучины,
Старости без кручины.
Так размышляет моя героиня, куря с балкона.
И это скоро отнимут статьей закона.
Будешь ходить курить на соседний атлас.
Но, глядишь, перестанут пускать даже в ад нас.

Колыбельная старости

Баю-баюшки-баю,
Белу голову твою
Я руками обовью,
так.
Не ложися на краю,