Сновидение в саду - страница 9

Шрифт
Интервал
а в нем гудели вьюга и метель,
и в нем простор необжитой зиял
под тяжестью верблюжьих одеял.
До утренней он так лежал звезды,
но вдруг срывалась музыка с узды,
в нем замысел месился, вызревал!
Он плохо видел – боле узревал:
то ль оркестровый пишется пролог,
то ль падает, как беркут, потолок.
Как выпустить гармонию из рук,
когда внутри еще безмолвен звук,
он сам его пока что не обрел!
Тут Время упадает как орел,
когтит аккорды на глазах у всех.
Аплодисменты. Бешеный успех…
04.11.06

• Первое исполнение было в 1937 году.

Байрон в Венеции

Поэт в путешествии – разве не суть,
что долог, опасен и призрачен путь.
Вот Байрон в Венеции. Пушкин в Крыму.
Тайком пробираются, по одному.
Натягивать долго пришлось удила,
чтоб рысь не догнала и власть не взяла.
Чтоб душу утишить. Чтоб свет повидать.
Чтоб в Греции землю крестьянам отдать.
От крымских степей да в одесский лиман,
где грезы и слезы, любовь и обман,
где стансы, романсы, восточный напев,
где строфы «Онегина» ветер напел.
Венец златоуста – нисколько не мил,
когда за тобою немеряно миль,
житейское море неволит гребцов…
Как схожа недоля великих певцов.
Хрустальная в небе сияет луна.
Вот Байрон в Венеции выпил до дна.
В чернильце пусто. Европа во зле.
И слезы Августы застыли в стекле.
15.11.05

Качели

«… качает черт качели недрогнувшей рукой…»
Ф. Сологуб
Когда ножи точили, дрались, сбивали с ног,
раскачивать качели никто из них не мог.
Когда свой хлам латали, стирали и пекли,
качели улетали далёко от земли.
А если пьяно пели и поднимали визг,
с качелей вниз летели и разбивались вдрызг.
Когда же было тихо и праведно в дому,
могли легко и лихо взлетать по одному.
А если на пределе работала душа,
то в небеса летели, от ужаса визжа.
И это ужас сладкий, и трепетанье жил,
кто до качелей падкий, стократно пережил.
20.05.05

Под грецким орехом

А. Радашкевичу

Тут поэт препирается с веком,
ибо с вечностью накоротке.
Это друг мой под грецким орехом —
в гамаке.
Шелест листьев касается слуха,
и взлетает, как птах в небеса.
Прорастают быстрее бамбука
сокровенные словеса.
В облаках слюдяные прорехи.
Слово страсти на части разъяв,
обнажил он, как в грецком орехе,
мозговую, вселенскую явь.
Вновь в зените зеленое лето.
Вызревает, как плод золотой,
плодотворная праздность поэта
под орехом и под звездой.
29.07.08

Вдвоём

Жизнь до того пустая – аж в голове звенит!
Волчья прошла стая, мощная, как магнит.
Следующая страница