Месса Лядзинского - страница 4

Шрифт

Интервал

бога с метлой для керлинга

или звезду породы:

дивных долгожителей. женщины

как квадратные овцы, лежащие

у колодца: сон

друзья-товарищи – вряд ли,

никто не задержался. и тело —

бубен из альвеол и мышц,

в него били мертвые, влекомые кровью

и там, куда ударяли,

он съеживался. сделался эхом

и, значит, он всюду

Красный хлеб

когда вечером легким, смердящим,

когда к парку мы бежали в ночное. в туман

выходил незрячий, грыз его и рвал,

чтобы стал парапетом. бестия в человеческой коже,

обшитой ветошью с золотых уступов,

страдала перед нами

в тот самый тающий час,

как будто бы опустело ее корыто,

и полагалось

выжирать сердцевину —

свою бритву, свой красный хлеб

Те с нами

вон та фигура на вершине горы,

ее принимают за звезду, хотя у нее

есть тень – как у людей с лицами

из золотой бумаги в пожаре

во время ограбления лабаза или затмения солнца

– то камень, служащий гор

вон тот изъятый из матки неживой плод —

лист, который сворачивает дерево набок,

и погремушки на тесемках, коляска

или глаза и руки, хватающиеся

за замороженный ободок на экране допплерографа

– то данники родильных покоев

вон те, шепчущие: я ординатор боли,

копая в земле ямы, чтобы в них разместиться

под паранджой фольги для защиты

от ливней, от сального прикосновения

щупалец хаммама

– то инопланетяне – это

люди с достатком

а мертвые?

– мертвые, те с нами

Танцы с коровами

тела, с которыми я гонял мяч,

запрыгивал в сумеречную реку

и целовал ножи на белых карьерах,

они вынюхали, нашли меня

вышли голые из земли

и бегут ко мне по лугам, танцуя с коровами,

и у каждого на шее пес

как шаль. как шаль

ночь откроет карты,

кем я уже был. кем мы были

вместе – призовет души,

взрезанные морозным галуном молнии

компоненты снега: шум и контракция,

салют на приятие умершего/

умершей – я ждал его, плача.

твоим глазом был

Пейзаж в июне

городу не любы похороны,

трупы, парящие на копченых петлях среди блочных

склепов. юная

женщина в ювелирном ряду. голубкбми с

облатки в ней млеют сперматозоиды,

и строй наступающих лет – ее:

вчерашняя ночь. взгляд скользит по урне,

не треснула ли – следы от пальцев как гвозди,

вращающиеся в раскаленном эфире,

где станут тропками

и побегут по лугам, по головам

девушек, играющих на гитарах, по скверам,

белым ветвям, по мне

ничего

Смерть и птицы

обугленные зимородки в тени, на крыше,

ивовые ветви нависли над ними.

в перьях кустистый дым, пронзает насквозь

Следующая страница