…Как же здорово было прибежать зимой с улицы домой, сбросить валенки и шубейки в замерзших снежных катышах и прижаться к печке – руками, щеками, сразу всем своим маленьким телом! Мама ругается, что мы с братом уделали все пимы и штаны, что они не успеют до утра просохнуть, и завтра в школу будет идти не в чем. А папа, улыбаясь, достает специальный неострый нож, обчищает от ледышек наши валенки и ставит их сушить в самое теплое место на печке. А печка гудит, ворчит, разговаривает! А к ночи на улице поднимается метель! Но нам с братом не страшно, и мы, наевшись пирогов с чаем, блаженно засыпаем под завывание пурги: у нас крепкий надежный дом. Нам живется весело, спокойно, хорошо. У нас есть папа и мама, а у ребят, про которых рассказывали в радиопередаче «Пионерская зорька», нет родителей и нет дома: они детдомовские…
Наш дом нас любил, но не баловал. Едва мы подросли, родители приучили нас возить из колонки воду, носить дрова, уголь, топить печку, кормить скотину. Нас научили красить пол, разводить известку и белить стены и потолок, делать мелкий ремонт. Дом не терпел нелюбви. А за заботу благодарил – теплом, уютом, покоем…
Наш дом давал приют не только нам. Иногда по субботам сосед дядя Миша напивался и гонял, как тогда говорили, свою семью – жену тетю Надю и четверых детей: Гальку, Любку, Таньку и Сашку. Вообще-то дядя Миша был замечательным человеком – добрым и совестливым, его любили соседи и ценило начальство в токарном цеху, где он работал. Но вот пить ему было совершенно нельзя – он становился дурным и буйным. Его жена и дети прибегали к нам через огород: мы с Галькой заранее соорудили лаз в заборе, оставив самую широкую плаху на одном гвозде. Спали у нас на полу. Мы, ребятишки, тогда еще не понимали масштабов трагедии, поэтому допоздна хихикали и переговаривались. Моя мама ставила тете Наде раскладушку на кухне, но женщины не спали: тетя Надя плакала, а мама ее то ругала, то утешала. Утром приходил протрезвевший и виноватый дядя Миша, просил у всех прощения и уводил домой свое шумное семейство…
Наш дом любил людей. Ехали какие-то бесконечные тетки и дядья из деревень на лошадях, запряженных телегами, а зимой санями. Часто у нас бывали друзья родителей, приезжавшие с детьми издалека – просто погостить. И тогда отец топил баню, мама накрывала на стол, доставала из погреба все самое вкусное, пекла пироги и булки. Взрослые пили вино, угощались, вели долгие беседы, шутили. Они гуляли просто, но красиво. Наш дом тоже радовался: допоздна в окнах горел свет, а на завалинке сидели нарядные люди и пели под гармошку хорошие песни. На огонек приходили соседи. На этих посиделках никто никогда не ругался. В такие особенные дни нам, ребятишкам, разрешалось допоздна играть на улице, таскать со столов вкусное, ложиться спать позже обычного.