– Трахнуть бы, – сказал двойник.
Я не стал уверять: старовата для утех, а просто пожал плечами, что можно было расценить так: трахни – исполняющему обязанности президента многое позволено.
– Налей-ка мне еще стаканчик.
Я налил до краев: посуда (моя стеклянная бутылка, в частности) любит пустоту.
Двойник выпил, крякнув на сей раз от удовольствия. Отрезал ему половинку сваренного куска свинины.
– А почему вы тут не пользуетесь дачной амнистией?
Спрашивал, уплетая сало с картошкой. Я думал: лыка не вяжет, а настроился на деловую волну.
– Шут его знает. Это лебедь, рак и щука. У кого-то деньжат нет. Кому-то волокита поперёк горла. Межевание и бумаги – та же телега. Не смажешь оси солидолом – не поедешь. Времени лишнего нет. За бумажками надо походить по конторам, сами не прилетят. Напряг на шею. И еще: если человек не собирается продавать свой участок – на хрена ему бумаги?
Он помолчал некоторое время, пока я уплетал кабачок с картошкой, а потом заметил:
– Если оформить, то дети и внуки будут как у Христа за пазухой. Сейчас земля дорогая – еще дороже станет.
Я не собирался с ним спорить: ему при власти видней, хотя мне казалось, что земля приносит лишь тому радость, кто вкалывает на ней.
– Никогда не думал, что из кабачков да картошки можно вкуснятину состряпать.
– Это потому, что на свежем воздухе всё вкуснее, чем дома, – пояснил я. – Да и в собственном соку тушение всегда предпочтительней. У нас ведь как обычно? Жена спешит на работу, воды нальет в кастрюлю, чтоб не пригорало. Получается пшик.
Он согласился кивком головы и показал на стакан. В бутылке еще оставалось, я плеснул ему граммов сто. Прежде чем выпить, он спросил:
– А почему у тебя домик такой невзрачный? Глянь – коттеджи стоят!
Двойник не спеша опорожнил стакан, на этот раз закусывать не стал. Я налил в стакан оставшуюся, как двойник сказал, бормотуху и залпом выпил.
– Коттедж миллионы жрет, откуда они у меня? Его наёмники строят, неизвестно, сколько простоит. А я своими руками сложил, домик меня устраивает.
Ничего не ответил, обратившись с ложкой к кастрюле и доедая кабачки. Между тем, я посмотрел его глазами на свою дачу и увидел всё убожество по сравнению с роскошными особняками. В нем не было даже света, не говоря уже о газе и канализации. Не зависть, а обида заговорила во мне. Исполняющий обязанности сравнил меня с толстосумами, которые и гвоздя-то забить не умеют. И тогда я рассказал ему все.