Так вот, отец, когда ему было ближе к тридцати, написал рассказ «Самый трудный день». Об одном его коллеге-еврее, блистательном сорокалетнем хирурге, который пришёл после тяжёлой десятичасовой операции домой и умер на глазах у беременной жены от разрыва сердца. История эта правдива до мельчайших нюансов, документальна и горька. Как окружающая нас жизнь. Рассказ был послан на конкурс в Москву на высшие сценарные курсы, там как раз шёл набор – отца приняли, прислали приглашение, а вот учиться он не поехал. Надо было переезжать в другой город, оставить семью, жить на стипендию. Конечно же, и моя мама была против, мне не было ещё трёх лет.
Интересно, что такая же история приключилась и со мной. На семинаре молодых писателей на доске объявлений я прочитала, что московские высшие сценарные курсы объявляют очередной набор на курс сценаристов документального и научно-популярного кино. По условиям надо было прислать свои работы. Я тогда уже вовсю писала не только рассказы, но и научно-популярные очерки для детгизовского сборника «Хочу всё знать» (помните такой?). Я подвела к стенду с объявлениями своего приятеля:
– У меня семья, маленький ребёнок, мне не уехать. А для тебя это дорога в будущее. Хочешь?
Он с мольбой посмотрел на меня:
– Но у меня же нет таких работ…
Я дала ему свои тексты. Он переделал в них «я сказала» на «я сказал», и его приняли. Во время его учёбы я частенько наведывалась в Москву, смотрела вместе с ним фильмы, спорила до хрипоты в студенческом общежитии, вдыхала полной грудью воздух творческой мастерской и возвращалась назад, к своим баранам… Почему я пишу о таких частностях? Потому, что именно они вспоминаются, когда размышляешь о прошлом. В конце концов, вся наша жизнь одна сплошная частность…
Итак, семья отца была творческая, немножко безалаберная, а семья матери инженерная, более правильная, но всё равно тёплая и шумная. Именно в ней я выросла, именно она и сформировала меня. Пока мои родители выясняли отношения, а они развелись, когда мне было одиннадцать лет, я жила с бабушкой и дедушкой в огромной разгороженной комнате коммунальной квартиры на улице Марата. Как потом пел Розенбаум: «На улице Марата я счастлив был когда-то…»
Мои родители разошлись. Отец, проучившись заочно в Институте культуры, уехал, женившись на норильчанке, в Норильск, работал там заместителем директора местного драматического театра. Отец – это особая глава, когда-нибудь я напишу её. И я уже много раз проговаривала её под разными названиями, особенно после его смерти. А умер он рано – в 64 года. Чем старше я становлюсь, тем больше его черт нахожу в себе. Человек он был светлый, добрый, щедрый и талантливый, но непутёвый, как говорила моя бабушка, вздыхая, – «без царя в голове». Добавлю ещё, что был он замечательно хорош собой. И все его дети – а их у него от разных браков четверо – красивы и талантливы. Чего же ещё?