Семья матери. Воспитывал меня дед. Всё моё детство связано с ним, и всем хорошим во мне я обязана деду, маминому отцу Фаддею Моисеевичу Эльконину. Именно ему я посвятила свою повесть «Моя эмиграция», потому что, когда писала эту вещь, всё время внутренне как бы слышала его голос, вспоминала его рассказы, улыбку, интонацию… Дед был военным инженером, морским офицером, капитаном первого ранга. Пройдя всю войну, легендарный Невский пятачок, и побывав во многих переделках, он вернулся живым. Из семи его братьев, некогда большой и очень дружной еврейской семьи, в живых осталось только трое.
Во мне с детских лет незримо жила его история, рассказанная бабушкой. Вернувшись с фронта в 45-м, дед сразу поехал в Белоруссию, в родной город Мстиславль, что недалеко от Гомеля, узнать о судьбе своих родных. В Мстиславле, оккупированном немцами, жили его мать с отцом и старший брат Нёма с семьёй… В городке до войны вообще жило много евреев, здесь проходила черта оседлости.
Из поездки он вернулся неузнаваемым, лёг на диван и пролежал трое суток не вставая. С войны, выдержав тяжелейшие бои, дед вернулся жгучим брюнетом, а с дивана встал совершенно седым.
Два дня ходил он по пепелищу родного дома. Два дня искал свидетелей произошедшего.
Оставшиеся в городке русские соседи рассказали ему, как всех евреев согнали на базарной площади, дали лопаты, заставили вырыть ров, а затем расстреляли короткими пулемётными очередями, экономя патроны. Кое-как забросав ров землёй, запретили кому-либо к нему подходить. И ещё трое суток шевелилась над рвом земля и раздавались стоны… Рассказывают, женский голос всё звал, постепенно слабея: «Нёма, Нёма…»
Эта история никогда не даст мне жить в Германии спокойно. Хотя чего уж… Почти в каждой еврейской семье, если поспрашивать, произошло что-нибудь подобное.
Это моя мама сказала, когда мы подали документы: «Немцы зарыли живьём мою бабушку, а ты хочешь, чтобы я ехала жить в Германию?»
Однако живём…
В 2001 году я получила американскую литературную премию за рассказ «Дорога на Мёртвое море». Я там написала об этом – внутренних терзаниях, когда американские и израильские евреи с внутренней ехидцей спрашивают: «Ну и как еврей может жить в Германии?» И как трудно на него отвечать. Рассказ с лёгкой руки Дины Рубиной перепечатали во многих русскоязычных изданиях по миру, где живёт еврейская диаспора. Он вызвал широкий отклик. Но одним высказыванием я особенно дорожу.