Но вместо неё холодные пальцы дотрагиваются до лица и убирают прядь волос за ухо.
Открываю глаза и непонимающе смотрю на Вавилова. Он никогда не делал ничего такого, а сейчас… Решил поиграть на моих нервах?
– Ты такая наивная, Олеся, если думаешь, что раз я твой телохранитель, то ничего не могу тебе сделать.
Его слова ввергают в ужас. Нет! Мой Лев, которого я знаю, ни за что бы не сказал такого.
– Попала в самое пекло и совершенно не понимаешь, во что вляпалась. Ещё и брыкаешься.
Его пальцы напрягают, приносят дискомфорт. Но и в то же время рука приятно ласкает висок, проводя ими снизу вверх.
– Против своей единственной защиты, – уголки его губ чуть приподнимаются вверх. – Знаешь, сколько за тебя обещали? Много. Хватит на три безбедные жизни.
Каждое его слово отдаётся эхом в голове. Я не верю, что это говорит Вавилов, который всегда успокаивал меня, выручал и был рядом в любой ситуации.
Его так задела тема сына, что он снял свою маску, за которой скрывается этот зверь?
– Но ведь они тебе не нужны? – спрашиваю с надеждой. Если Лев сейчас сотворит что-то безрассудное, опасное или вредящее мне и моему сыну… Я не знаю, что сделаю.
Потому что передо мной нечужой человек, который сейчас кажется именно таким.
– Правильно, не нужны, – он словно хищник медленно кивает, впиваясь взглядом в моё лицо. А мне от этого не по себе. И в пот, и в дрожь бросает. – У меня другие цель и мотивы. И защищаю я тебя не потому, что нас связывает контракт, который давно уничтожен. Совсе-ем другое. Считай, мой подарок для тебя.
– Что ты несёшь? – уже не выдерживаю. Сколько можно играть со мной в кошки-мышки?
– Откуда такой гонор?
Он спрашивает, а я просто смотрю в его глаза. Как он всё ближе прислоняется своими губами к моему лицу. Становится неловко, жарко и страшно одновременно.
– Это не в стиле слабой Олеси, – хмурится. – Надо поубавить.
Только хочу воспротивиться, сказать, что не такая слабая, как он думает, но не успеваю. Вавилов толкается головой вперёд и впивается грубым поцелуем.
Таким же, как и долгие месяцы назад.
Плед из рук падает из-за ладоней, которыми пытаюсь оттолкнуть мужчину, бессовестно ворвавшегося в моё личное пространство.
Его наглый язык проникает внутрь, и в моей груди появляется странный и нежданный огонёк.
Понимаю, что это ненормально — чувствовать хоть что-то хорошее при поцелуе со своим телохранителем, поэтому снова принимаю попытку вырваться.