– Не дам! Сами не знаем, как до весны доживем, – с этими словами Полина оглядела детей. Те не спускали тревожных взглядов с мужчины. «В ушанке» молча прохаживался по комнате, багровея от злости.
– А ну слезли все, – вдруг взвизгнул он. – Нарожала, выродков!
Дети, продолжавшие лежать на кроватях и глядеть из-под одеял, тихо перешептываясь, покорно спускались на пол, обнажая голые тощие ноги. Все были одеты в старые заштопанные сорочки. На полу они взбились в кучу вокруг старшей сестры, прижавшись, друг к другу и подрагивая, то ли от холода, то ли от страха.
– Знаем мы вас, куркулей – «в ушанке» принялся заглядывать всюду, опрокидывая матрацы и сбрасывая одеяла с подушками на пол. Полина следом все поднимала и кое-как расстилала обратно. «В ушанке» ничего не находил и это его злило еще сильнее.
– Не сметь поднимать! – злобно взорвался он. Вздрогнувшая от дикого окрика женщина бросила обратно поднятую вещь и, теряя силы от охватившего страха и беспомощности, опустилась на край кровати и заплакала. Она пыталась разжалобить чужака, рассказывая, как тяжело поднимать детей, а у нее их девятеро душ, надо всех кормить, растить, а впереди долгая зима. Младшенькие тоже стали плакать. Старшие их успокаивать. «В ушанке» топтался по вещам и с неистовой злобой пинал их ногами. Не уходить же с пустыми руками, говорил его обезумевший от упрямства вид.
– Погреб, подвал есть? – зло уставившись на детей, процедил «в ушанке». Дети попятились от вида чужака. От неожиданного вопроса у Полины даже слезы просохли. Она вспомнила о спрятанных в кладовке закатанных банках с кониной и двух мешках с кукурузой. Все припасы они с мужем припрятали под кучей кукурузных кочерыжек. Спрятано хорошо, если не перерывать кучу, не найти, но когда сами дети топили печь, то могли разворошить кучу и кое-где виднелись банки. Их было не много. Разделили по одной банке на неделю и все равно голодали – девять ртов только детских! «В ушанке», ожидая ответа, медленно повернулся к женщине, а для Полины это послужило сигналом. Она стремительно бросилась на выход. «В ушанке» в два прыжка догнал и сшиб женщину с ног, но та, упав, смогла быстро вскочить и перегородила двери.
– Не дам!!!
– Пошла прочь! – «в ушанке» на этот раз с такой силой откинул женщину, что Полина отлетела к противоположной стене и, ударившись головой о литую станину швейной машинки, рассекла лоб. Кровь окропила пол и нависла на бровях. Полина оторвала ленту от подъюбника, обтёрла ею кровь и прижала ко лбу.