«Могут ведь и собак спустить. Хана тогда мне».
С руками у груди бежать было проще, да и можно упереться на них,
если споткнулся. Наконец, над головой замелькали ветви. Ещё час
назад или около того Лёха негодовал по поводу непроходимости
чащобы, но сейчас он был даже рад нагромождениям буреломов и густым
кустарникам, в которые влетал на полном ходу более не заботясь о
сохранности кожи и тем более одежды. Надеялся, что заросли помогут
скрыться.
«Только бы до нормальных людей добежать! – невесть кому молился
юноша, последними волевыми силами заставляя перенапряжённые ноги
двигаться».
Он не мог оценить, сколько времени удирал. Долго, наверное. Силы
закончились, Лёха опёрся на дерево и стоял так, пока не отдышался.
После заставил себя идти скорым шагом.
– Над… валить… к… нормальн… лю-ям… валить…
Иногда Лёха пробовал осмыслить положение: понять, в каком
направлении лучше идти; задавался вопросом, что это за сектанты и
как долго они будут гнать его. Но любая последовательность мыслей
хоть и начиналась ровно, быстро скатывалась в клубок из сумбурных
образов, к тому же сложно размышлять, когда ты напуган, измождён и
ничего не ел со вчерашнего дня. Сложно размышлять, когда неутомимо
досаждает рой комаров и мошек, да твоё внимание сосредоточено на
том, как бы не оступиться на буреломах. Если же зацепишься в думах
за что дельное, то отвлечёшься, испугавшись отдалённых звуков: уж
не собачий лай это или окрики преследователей?
Брёл не меньше часа, а то и двух. Однако так и не вышел на край
леса. Наоборот, он стал ещё более непролазным, дремучим и тенистым.
Солнце стояло в зените, но лишь редкие лучи пробивались сквозь
лиственный полог переплетённых крон. Древесные своды оглашали крики
неизвестных юноше птиц, и некоторые из них звучали зловеще. В
зарослях шуршала мелкая живность.
– Заблудился походу, – Лёха оглянулся. – Блин, руки болят. Надо
веревку стянуть. Крепко завязал, сволочь. И отдохнуть надо хоть
немножко.
Недолго думая, для отдыха выбрал большую кучу из опавших веток и
стволов, заросших мхом. Развалившись на них, только сейчас осознал,
насколько болят ноги.
– Не смогу встать, – прошептал юноша, прикрыв глаза.
Очнулся, когда сквозь полузабытьё почувствовал, как будто
вздрогнула земля. Вибрация повторилась. Лёха присел и затаил
дыхание. Ветки под ним вдруг затрещали и пришли в движение.
Вскрикнув, он откатился в сторону, в первую секунду подумав, что
прикорнул на берлоге какого-нибудь зверя, уж наверняка недовольного
попиранием личных границ.