Хорошо хоть, что я запретил её пускать к маме, иначе бы Наденька
станцевала на моих костях — притащила бы весь свой кагал: и
колдунов, и шаманов, и солнцеедов, и йогов. Хватит того, что
сестрёнка в два счёта разорит мою фирму и спустит деньги на курсы
ауроведения и чакрооткрытия.
Мне захотелось взвыть от отчаяния, но изо рта вылетел невнятный
хрип. Так, стоп. Вдох-выдох, вдох-выдох. Надо мыслить рационально.
Хогвартса не существует. Значит, можно найти логичное объяснение,
что здесь, чёрт возьми, происходит.
Допустим, Кузнецов — жлоб. А он жлоб, это все знают. Так вот,
этот придурок зажал денег на нормальную гранату, и взрыв вышел
слабенький. Вспотрошило нас, конечно, но жизненно важных органов не
задело. Или задело, но реанимировать можно. И не знаю, что там
дальше случилось с Кузнецовым, а вот меня явно реанимировали и
бросили в грязную выстуженную камеру. И я замёрз до такой степени,
что окоченел.
Как труп.
На последней мысли я сбился. Бред какой-то. Как бы я ни пытался
объяснить, почему выжил и очутился в тюрьме, которая очень сильно
напоминала средневековую, ничего толкового не выходило. Может быть,
это агония? Я когда-то читал, что перед смертью люди видят
красочные галлюцинации. Какая же непруха — на меня что, розовых
слоников не хватило? Только кандалы, только хардкор?
Поразмыслив, я решил, что проблемы следует решать по мере
поступления. Первым делом я принялся активно двигаться. Ну как
активно — миллиметр вправо, миллиметр влево. В какой-то момент
мышцы и суставы перестали скрипеть, а по коже пробежало приятное
тепло. Я так увлёкся, что испугался, когда в груди тяжело
стукнуло.
Тук-тук.
Лишь через несколько мгновений я осознал, что моё сердце начало
биться. Сначала — медленно, но с каждой секундой — всё быстрее и
быстрее. Чёрт возьми, я действительно был мёр… Я оборвал себя на
полуслове и сосредоточился на своём теле. Стрессоустойчивость,
умение адаптироваться и смекалка — благодаря этим качествам я стал
успешным бизнесменом. Благодаря им же я прямо здесь не сошёл с
ума.
Чтобы заземлиться, я начал отсчитывать время. Через два часа я
уже мог свободно шевелить пальцами, через три — крутить головой из
стороны в сторону, через четыре — сгибать ноги. Очень медленно, но
я восстанавливался и на исходе десятого часа смог, наконец, сесть и
опереться спиной на стену.